Модуль 0,5х0,5м (0,25м2) дает 30 Вт. Чтобы задействовать утюг, надо 50 панелей. Это 12,5 м2. Днем. Один модуль - 2800 р. Чтобы пользоваться утюгом днем, надо заплатить 140000 р. Плюс инверторы, плюс аккумуляторы. До хрена сэкономишь!

Модуль 0,5х0,5м (0,25м2) дает 30 Вт. Чтобы задействовать утюг, надо 50 панелей. Это 12,5 м2. Днем. Один модуль - 2800 р. Чтобы пользоваться утюгом днем, надо заплатить 140000 р. Плюс инверторы, плюс аккумуляторы. До хрена сэкономишь!

В обществе потребления проблема мусора не может быть решена в принципе. Когда единственная цель и способ выживания - наращивание производства дешевых вещей из дерьма и в избыточном количестве, от мусора избавиться будет невозможно. Вещи, которые раньше служили по 25 - 30 лет, сейчас работают 5 - 7 лет. Потом надо покупать новую, потому что старая уже не такая энергоэффективная, устаревшего дизайна и лампочка на ней не модная серо-зеленая, а убогая желто-оранжевя и не сбоку, а прямо по центру.
Не людей надо винить в мусоре, а производителей и менять систему, которая все это раскручивает.

Какой он "доктор"? То же самое, что Бузова, Собчак и прочие. Особенно после рекламы "изменений" в конституции. Вот прямо напишут , что качественная медицинская помощь должна быть по всем регионам, и она тут же станет одинаково качественной. Вот только внесения этого пункта в конституцию не хватало, а все остальное, чтобы она была качественной и доступной уже сделано.

Очень много подтасовок и подмен понятий. Хотел ответить, но столько наворочено, что писать надо такую же по объему статью.
Одна фраза "факт наличия оружия в доме греет душу нормального мужчины" уже говорит о комплексах автора. А вот это "Покупка ружья, как и покупка авто, никак не может квалифицироваться как жажда убийства" - вообще за рамками приличия. Машину человек покупает, чтобы ездить, возить семью. Первая и основная цель любого оружия - убийство.
Автор и подтасовать-то как следует не в состоянии, как ему стрельнуть в Кононенко хочется.

Кому нужно это "Чудо Света"? Показать "нашим партнерам", что мы это тоже умеем? Дорогие, сложные и совершенно бесполезные в земных условиях игрушки. Они могут быть интересны только в плане развития технологий создания легких и мощных энергоустановок с последующим выводом в космос.

Мелко. Атаку организовал Путин, чтобы продать саудитам С400.

Т.е. россияне - враги и оккупанты. Но мы должны приезжать и оставлять у них свои деньги. И за это удовольствие я должен быть готов, что каждый пятый-шестой прохожий будет готов минимум плюнуть в меня? Пожалуй, повременю с таким сомнительным удовольствием.

Мы должны вот это простить и смириться?
"Через два дня, наверное, к нам на хутор зашла группа красноармейцев. Запыленные, потные, с запекшимися губами, они жадно пили воду из колодца. И как же они ожили… Как просветлели их лица, когда в небе появилось четыре наших самолета. На них мы заметили такие четкие красные звезды. «Наши! Наши!» – кричали мы вместе с красноармейцами.
Но вдруг откуда-то вынырнули маленькие черные самолеты, они крутились вокруг наших, что-то там трещало, гремело. Это как, знаете… Кто-то рвет клеенку или полотно… Но звук громче…
Я еще не знал, что так издали или с высоты трещат пулеметные очереди. За падающими нашими самолетами потянулись красные полосы огня и дыма. Бабах! Красноармейцы стояли и плакали, не стесняясь своих слез. Я первый раз видел… Первый раз… Чтобы красноармейцы плакали… В военных фильмах, которые я ходил смотреть в наш поселок, они никогда не плакали.
А потом… Потом… Еще через несколько дней… Из деревни Кабаки прибежала мамина сестра – тетя Катя. Черная, страшная. Она рассказала, что в их деревню приехали немцы, собрали активистов и вывели за околицу, там расстреляли из пулеметов. Среди расстрелянных был и мамин брат, депутат сельского Совета. Старый коммунист. До сих пор помню слова тети Кати:
– Они ему разбили голову, и я руками мозги собирала… Они белые-белые…
Она жила у нас два дня. И все дни рассказывала… Повторяла… За эти два дня у нее побелела голова. И когда мама сидела рядом с тетей Катей, обнимала ее и плакала, я гладил ее по голове. Боялся. Я боялся, что мама тоже станет белая…"

"Вспоминаются какие-то отрывки… Иногда – очень ярко… Как немцы приехали на мотоциклах… А мы спрятались… У меня еще было два маленьких братика – четыре и два года. Мы с ними спрятались под кровать и весь день просидели там. Пока они не перестали тарахтеть…
Я очень удивилась, что молодой фашистский офицер, который стал жить у нас, был в очках. А я себе представляла, что в очках ходят только учителя.
Он жил с денщиком в одной половине дома, а мы – в другой. Братик, самый маленький, у нас простыл и сильно кашлял. У него была большая температура, он весь горел, плакал ночами.
Наутро офицер заходит на нашу половину и говорит маме, что если киндер будет плакать, не давать ему спать по ночам, то он его «пуф-пуф» – и показывает на свой пистолет.
Ночью, как только брат закашляет или заплачет, мать хватает его в одеяло, бежит на улицу и там качает, пока он не заснет или не успокоится. Пуф-пуф…
Забрали у нас все, мы голодали. На кухню не пускали, варили они там только себе. Брат маленький, он услышал запах и пополз по полу на этот запах. А они каждый день варили гороховый суп, очень слышно, как пахнет этот суп. Через пять минут раздался крик моего брата, страшный визг. Его облили кипятком на кухне, облили за то, что он просил есть.
А он был такой голодный, что подойдет к маме: «Давай сварим моего утенка». Утенок у него был самой любимой игрушкой, он никому его раньше в руки не давал. Спал с ним.
Наши детские разговоры… Сядем и рассуждаем: если словить мышь (а их в войну развелось много – и в доме, и в поле), можно ли ее съесть? Едят ли синичек? Едят ли сорок? Почему мама не сварит суп из жирных жуков? Не давали вырасти картошке, лазили в землю руками и проверяли: большая она или маленькая? И почему все так медленно растет: и кукуруза, и подсолнухи…
В последний день… Перед своим отступлением немцы подожгли наш дом. Мама стояла, смотрела на огонь, и у нее ни слезинки на лице. А мы втроем бегали и кричали: «Домик, не гори! Домик, не гори!»
Вынести из дома ничего не успели, я только схватила свой букварь. Всю войну я спасала его, берегла. Спала с ним, он у меня всегда под подушкой. Очень хотела учиться. Потом, когда мы в сорок четвертом году пошли в первый класс, мой букварь был один на тринадцать человек. На весь класс."

Иду из булочной… Получила дневной паек. Эти крохи, эти жалкие граммы… А навстречу мне бежит собака. Поравнялась со мной и обнюхивает – слышит запах хлеба. Я понимала, что это – наше счастье. Эта собака… Наше спасение!! Я приведу собаку домой…
Дала ей кусочек хлеба, и она за мной пошла. Возле дома еще кусочек ей отщипнула, она лизнула мне руку.
Вошли в наш подъезд… Но по ступенькам она поднималась неохотно, на каждом этаже останавливалась. Я отдала ей весь наш хлеб… Кусочек за кусочком… Так добрались мы до четвертого этажа, а наша квартира на пятом. Тут она уперлась и не идет дальше. Смотрит на меня… Как что-то чувствует. Понимает. Я ее обнимаю: «Собака миленькая, прости… Собака миленькая, прости…» Прошу ее, упрашиваю… И она пошла… Очень хотелось жить…
В Ленинграде много памятников, но нет одного, который должен быть. О нем забыли. Это – памятник блокадной собаке. Собака миленькая, прости…"

Аня Грубина, 12 лет: "Я знаю, что человек может есть все. Люди ели даже землю… На базарах продавали землю с разбитых и сгоревших Бадаевских продовольственных складов, особенно ценилась земля, на которую пролилось подсолнечное масло, или земля, пропитанная сгоревшим повидлом. Та и другая стоили дорого. Наша мама могла купить самую дешевую землю, на которой стояли бочки с селедкой, эта земля только пахла солью, а соли в ней было мало. Один запах селедки. А ленинградские парки были бесплатные, и их быстро объедали.
Радоваться цветам… Просто радоваться… Я научилась не так давно… Через десятки лет после войны…"
Юра Карпович, 8 лет: "Я видел то, что нельзя видеть… Человеку нельзя. А я был маленький…
Я видел, как солдат бежит и как будто спотыкается. Падает. Долго царапает землю, обнимает ее…
Я видел, как гнали через деревню наших военнопленных. Длинные колонны. В рваных и обожженных шинелях. Там, где они стояли ночью, была обгрызена кора с деревьев. Вместо еды им забрасывали дохлую лошадь… Они рвали ее…
Я видел, как ночью пошел под откос и сгорел немецкий эшелон, а утром положили на рельсы всех тех, кто работал на железной дороге, и пустили по ним паровоз…
Я видел, как запрягали в брички людей. У них были желтые звезды на спине… Их погоняли кнутами. Весело катались…
Я видел, как у матерей штыками выбивали из рук детей. И бросали в огонь. В колодец… А до нас с мамой очередь не дошла…
Я видел, как плакала соседская собака. Она сидела на золе соседской хаты. Одна… У нее были глаза старого человека… А я был маленький…
Я вырос с этим… Прошло много лет… Теперь я хочу спросить: а смотрел ли на это Бог? И что он думал…

https://zen.yandex.ru/media/id/595a44a98146c1f30978f17c/tebe-10-let-mama-dala-odin-rubl-i-poslala-v-magazin-597d811f3c50f73224e950f6?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

Я всегда сомневался в компетентности наших управленцев на самом высоком уровне. Сомнения с каждым годом укрепляются. Неужели так трудно просчитать, что отсутствие медицины и образования оттолкнет людей от проживания в деревне. Да, это затратно, но нельзя управлять государством по аналогии с управлением корпорацией. У корпорации цель - прибыль у государства - граждане. Слияние медицинских и образовательных учреждений позволяет сэкономить на управленческом персонале, но губит инициативу и уничтожает уникальность школ и больниц. Стандарты хороши там, где есть массовое производство и требуется только поддерживать это производство на уровне, выпуская продукцию неизменного качества. Стандарты хороши, когда выход конечного продукта в большой степени не зависит от людей, участвующих в производстве. Образование и медицина - совершенно иные. Там практически все зависит от человека. Невозможно заменить учителя компьютерами и интерактивными досками, невозможно заменить врача приборами и анализаторами. Взаимодействие людей в образовательном, воспитательном и лечебном процессе невозможно заменить никакой автоматизацией.
В СССР были недостатки, но системы образования хватало, чтобы готовить специалистов и для своей страны и для других, наверное и медицина была не самой лучшей, но наши медицинские образовательные учреждения готовили специалистов для многих стран. В том числе и для Кубы, где медицина - одна из лучших.
Когда же наши министры наконец поймут, что руководствуясь рекомендациями "лучших собаководов", они губят то, что создавалось в стране десятилетиями, когда догадаются, что все международные рейтинги никакого отношения к качеству специалистов не имеют отношения.
Путин молодец, но ему уже давно пора менять команду стандартизаторов, смотрящих в сторону заката и разучившихся жить своим умом. А возможно, никогда и не умевших. Менять их надо на профессионалов пока не поздно и еще остались люди (их уже очень мало), которые могут передать свой опыт, знания и развернуть, наконец, правительство в сторону граждан.

Не надо идти тем же путем, что идут американцы! Копирование других - тупик. Надо просто дать людям получать нормальное образование уровня СССР. Тогда у нас хватит талантов и на нас самих и на весь остальной мир.
А начать надо с увольнения Ливанова и постановку на его место человека, обладающего знаниями не только в экономике, но и в педагогике.

"Слышал звон, да не знает, где он".
Порочная практика - высказывать мнение, не изучив предмета, все чаще соблазняет людей, умеющих писать, оставить в сети "нетленку".
Пойдите в школу, познакомьтесь с учителями, поговорите, узнайте о реакции руководства школы на выступления несогласных учителей. Поговорите с директорами школ, узнайте о реакции районных руководителей на высказывания несогласных директоров. Поговорите с районными руководителями, узнайте о реакции городского управления образования на выступления несогласных глав районных департаментов образования. Большинство несогласных уже ищут себе другую работу, не связанную со школой. И не потому что они больше не любят детей, не умеют учить или им надоело. Их заставили написать заявления "по собственному желанию" и внесли в списки "неугодных".
В одном автор прав - на смену одному менеджеру придет другой. Реформу образования проводить надо. С этим согласны все. Учителя - в первую очередь, потому что видят, как отстает система от современности. Но прежде, чем начинать реформировать, надо понять - что хотим изменить и, самое главное, что хотим получить. Что должны уметь и к чему должны быть готовы дети, покидающие школу. Никто не задался вопросом - почему реформу образования сочинила и внедряет ВШЭ? Какое отношение к образованию имеет это заведение, скопировавшее себя с примитивных западных аналогов? Каковы контрольные вехи в реализации реформы, по которым можно судить о продвижении и предпринимать меры по коррекции? Этим никто не занимается. В результате дети сейчас - заложники системы оценки качества работы учителей. Не потому, что на них ставят эксперименты и заставляют без конца "выдавать результат". Система оценки профессиональной деятельности учителя не связана с успехами детей. Такой зависимости учителей от завучей и директоров никогда еще не было.
Объяснить это просто. Основным мерилом деятельности школ стала их финансовая эффективность. Это основной принцип реформы образования. И по этому критерию оценивается вся деятельность образовательного учреждения. Знания и умения детей уходят на второй план при реализации таких подходов.
Объяснить это можно только тем, что государство заинтересовано в как можно более низком уровне образованности своих граждан. С малограмотными и думающими только о деньгах проще общаться, проще уговаривать, проще дурить.