В Перми детей заставили встать на колени перед ветеранами. Чему мы учим детей?

Автор: Валерий Панюшкин

"В Перми детей заставили встать на колени перед ветеранами. Даже не знаю, как комментировать" - написал об этой давней фотографии блогер. Обсуждения "Дети на коленях перед ветеранами: зачет или незачет?" пронеслись в сети давно, но накануне учебного года вопрос о том, чему мы учим детей, помимо основного - передачи знаний, становится снова актуальным.

Вера Афанасьева 21 ноября 2017 года

Нужны ли стране образованные люди? Казалось бы, ответ очевиден – да! Ведь от образования отдельного человека «зависит благосостояние всего народа» (Дж. Локк).

Однако ситуация в современном российском образовании заставляет усомниться в однозначности этого «да». Даже поверхностный взгляд на происходящее в российском образовании позволяет усмотреть в нем уже хорошо известные, много раз озвученные основные проблемы:

1. тотальную нищету школ и вузов, крайне низкие зарплаты преподавателей;

2. не имеющие аналогов бюрократизацию и формализацию всей педагогической деятельности;

3. падение престижа профессии педагога;

4. фальсификацию педагогического процесса и его результатов;

5. низкое качество обучения;

6. деградацию педагогического сообщества.

Система российского образования разрушается и сейчас находится в катастрофическом состоянии. Она тяжело, возможно, даже смертельно больна.

Констатация этого факта заставляет задаться целым рядом вопросов, ответы на которые могли бы указать пути поиска решений существующих проблем. Первый и, на мой взгляд, важнейший из них – каковы причины происходящего? И здесь возможны, как минимум три возможных варианта ответов.

1. Систематические ошибки в руководстве образованием. Плохо работающее министерство; бездарные министры; некомпетентные чиновники; согласные на все за огромные зарплаты администрации вузов; постоянные нелепые министерские метания-искания, наносящие образованию несомненный, но не целенаправленный вред – не ведают, что творят; портят и разрушают по неразумению, по некомпетентности, по бесталанности, по неумению управлять столь сложной системой. Я описала этот вариант в заметке «След бешеной козы на заснеженном русском поле».

2. «Болезнь», катастрофическое состояние системы.

Этот вариант был рассмотрен мною в более серьезной работе «Проблемы российского образования: системный анализ». Вот основные ее тезисы. Образование является подсистемой государственной системы, тогда его развитие определяется его внутренней структурой, устойчивостью, характером его связей с другими подсистемами государства, отводимым ему ресурсом. Можно показать следующее.

а) Образование занимает в государственной системе центральное место, поскольку от него зависят наука, культура, экономика, эффективное развитие страны как целого.

б) Сегодня российское образование имеет несовершенную структуру, механически транслированную с Запада и не адаптированную к российским реалиям. В частности, не оптимальна, не приспособлена к нынешним российским условиям его трехступенчатость – бакалавриат, выпускающий не-специалистов; магистратура, почти не повышающая квалификацию; аспирантура, в которой практически невозможно стать кандидатом наук.

в) Система образования обладает неустойчивостью, обусловленной постоянными воздействиями на него сверху и чреватой возможностью его полного разрушения.

г) Имеет место слишком жёсткий контроль за образованием со стороны государства, делающий невозможным его естественное развитие.

д) У российского образования слишком малый ресурс, не совместимый с полноценным развитием – крохотные, по сравнению с необходимыми, государственные ассигнования; незначительная, неуклонно ветшающая материальная база; стареющее и в среднем понижающее свою квалификацию педагогическое сообщество. Ресурс этот, к тому же, в значительной степени пожирается расходами на содержание огромного чиновничьего аппарата.

е) У образования разорваны связи с важнейшими материальными государственными подсистемами – с производством, с наукой, с культурой. Это приводит к тому, что государство теряет самый главный «продукт» образования – специалиста, профессионала, который становится невостребованным, а значительные деньги, которые тратятся на его обучение, выбрасываются на ветер. И это одна из основных причин неэффективности образования.

ж) У образования отрицательные связи с основными ментальными системами: с почти утраченной системой ценностей, с разрушенными традициями, с нездоровой нравственностью. Следствием этого становится его неспособность выполнять главную свою функцию – транслировать в будущее нравственные, ценностные, культурные, социальные, национальные модели и коды.

з) Фундаментальная связь образования и полноценной личности (последняя и мыслится важнейшим итогом образования) сегодня тоже является отрицательной – образование не способствует становлению личности. Это касается и обучающихся, и педагогов.

Сказанное означает, что неуспехи российского образования закономерны, его проблемы – системны, а их решение невозможно без радикального изменения всего российского государственного устройства. Так плохо устроенная система не может полноценно развиваться, ее развитие неоптимально, неэффективно, должно демонстрировать постоянные сбои, кризисы, провалы. Болезнь российского образования есть естественное следствие нездоровья всей страны.

Тут, по-видимому, имеет смысл добавить следующее. Россия – огромная сложная нелинейная система, нынешнее состояние которой в свете современных научных представлений точнее всего можно охарактеризовать как хаотическое, как развитый детерминированный хаос. Последний возникает, когда система достигает определенного уровня сложности. Динамика подобных систем непредсказуема, и возможны разные варианты будущего: еще более развитый хаос, новый упорядоченный режим или даже разрушение – все они катастрофичны, то есть могут радикально изменить систему. Сложности российского образования при таком рассмотрении являются следствием хаотической динамики всей государственной системы, результатом наложения очень разных хаотических экономических, социальных, культурных, этических тенденций, режимов, паттернов, «мод».

3. Целенаправленная стратегия, или новая евгеника.

Возможен и третий вариант ответа – разрушение российского образования является конечной целью некоторой последовательной стратегии, промежуточные результаты которой мы и наблюдаем сейчас. Если это так, то традиционное российское образование разрушается планомерно, целенаправленно, стратегически.

Осмелюсь предположить, что таких стратегий может быть, как минимум, две. Авторов и акторов стратегий определить несложно – разрушение столь значимой и консервативной общественной системы, как образование, под силу только правящим элитам. А вот направление и цель стратегий можно попытаться угадать, проведя анализ проводимых в образовании реформ – они явно укладываются во вполне определенные тренды.

Первая стратегия, которую я назову «глобалистско-трансгуманистической», или «трансгуманистической»связана с общемировыми тенденциями, с фундаментальными изменениями, происходящими в глобальном социуме благодаря «третьей промышленной революции». Эту стратегию наиболее полно и последовательно проанализировала в своих работах Ольга Четверикова, на которую я с благодарностью ссылаюсь.

Трансгуманистическая стратегия появляется благодаря ускоренному развитию нано-, био-, информационных, когнитивных и новых социальных технологий – НБИКС-технологий. Их экспоненциальный рост радикально меняет характер производства, механизмы управления, социальную структуру, задачи общественного развития. Развитие этих технологий делает необходимым трансформацию самого человека и, в первую очередь, его сознания. Технологии, дабы поддержать собственный рост, работают на формирование человека виртуального, предпочитающего физической реальности цифровую и активно созидающего последнюю.

Трансформация человека предполагает создание новой идеологии, и она уже существует – это идеология трансгуманизма. Трансгуманизм рассматривает человека лишь как этап биосоциальной эволюции от обезьяны к «постчеловеку» – человеку, телесно и интеллектуально преобразованному с помощью НБИКС-технологий. Человек при этом оказывается объектом эксперимента правящих элит, биологическим материалом, социальным капиталом, с которым в целях технологического развития можно делать все, что угодно. И главное – изменить его мышление.

Очевидно, что идеология трансгуманизма не совместима с гуманистическим мировоззрением, предполагает разрушение традиционной системы ценностей, не ограничена существующими этическими нормами, а определяется лишь намерениями экспериментаторов, которые пытаются оправдать себя безграничностью человеческих прав.

Документом, открыто заявившим о необходимости подобных трансформаций, стала «Трансгуманистическая декларация», опубликованная в 2002 г. «Всемирной трансгуманистической ассоциацией». Эта декларация объявляет будущие изменения человека неизбежными и отстаивает право каждого модифицировать не только себя, но и других, выступая против этических запретов и технофобии. Это страшный проект искусственной эволюции, близкий к евгенике и к некоторым идеям ницшеанства. Разумеется, право на тотальное изменение человека присвоили себе интеллектуальные и политические элиты. Существует мнение, что в настоящее время они занимаются разработкой стратегии «двухуровневого социума» – элиты и человеческого ресурса, «людей служебных». К сожалению, реалии показывают, что подобное мнение имеет под собой серьезные основания.

Российская элита принимает в этом деятельное и откровенное участие. Вот как сказал об этом М. Ковальчук: «Свойство популяции служебных людей очень простое: ограниченное самосознание, и когнитивно это регулируется элементарно, мы с вами видим, это уже происходит. Вторая вещь – управление размножением, и третья вещь – дешевый корм, это генно-модифицированные продукты. И это тоже уже все готово. Значит, фактически, сегодня уже возникла реальная технологическая возможность выведения служебного подвида людей. И этому помешать уже не может никто, это развитие науки, это по факту происходит, и мы с вами должны понимать, какое место в этой цивилизации мы можем занять».

Создание «служебного» человека требует изменения всей традиционной ментальной системы: ценностей, культуры, науки, искусства, мировоззрения, и, конечно же, образования. Можно предположить, как это сделала Ольга Четверикова и другие авторы, что перестройка всей системы российского образования, осуществляется именно для потребностей нового технологического уклада и в интересах правящих элит.

В самом деле, меры по трансформации российского образования двух последних десятилетий:

1. отказ от обязательного общеобразовательного минимума;

2. переход на федеральные образовательные стандарты;

3. введение ЕГЭ;

4. присоединение к Болонской системе;

5. коммерциализация государственных образовательных учреждений;

6. признание образования внеконституционной государственной услугой, а не государственной обязанностью;

7. введение в вузах попечительских советов, ставших аренами воздействия власти и крупного бизнеса на образование и более значимыми органами управления, чем ректораты и ученые советы;

8. сформулированная для образования «Стратегией инновационного развития России до 2020 г.» задача – формирование «инновационного человека», «адаптивного к постоянным изменениям», реализация которой предполагает максимальное распространение международных стандартов, расширение присутствия иностранных специалистов и представителей высокотехнологичного бизнеса в управлении, формировании и реализации программ вузов;

9. введение «кастового образования» и онлайн-обучения, предусмотренные в форсайт-проекте «Образование 2030»;

10. встраивание российской высшей школы в глобальный рынок, основным механизмом которого стал проект «5-100-20»,

11. содержание «Федеральной целевой программы развития образования на 2016-2020 гг.» –

прекрасно укладываются в тренд «глобалисткой» стратегии.

Без труда можно определить и основных ее возможных проводников – по делам их. Это НИУ ВШЭ, Национальный фонд подготовки кадров (НФПК), Российский общественный совет по развитию образования (РОСРО), Институт проблем образовательной политики «Эврика», Федеральный институт развития образования (ФИРО), Московская школа управления (МШУ) «Сколково», Инновационный центр «Сколково» и «Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов» (АСИ). По сути, эти организации образуют систему параллельного управления российским образованием, совершенно независимую от гражданского общества, от законодательной и исполнительной власти. Минобрнауки становится при этом лишь каналом трансляции уже принятых в этих структурах решений.

Понятен и замысел проводимых преобразований. Тотальные общественные перемены делают излишней сложившуюся еще в ХVIII в. модель образования, направленную на формирование образованной личности, ненужными традиционные институты (школы, уроки, преподавателей, оценки, экзамены), которые должны быть упразднены. Так, школа и университет должны быть преобразованы в свои виртуальные аналоги. Учителей и преподавателей заменят тьюторы и эксперты. Знания заменятся компетенциями и получением навыков, пригодных для успешной карьеры и необходимых работодателю, который и будет их оценивать. Университеты будут работать по принципу венчурных фондов. Граница между образованием и бизнесом будет стерта. Обучение будет проводиться «на практике». Вместо защиты диплома будут представляться проекты для работодателя. Поскольку подобное «образование» должно представлять собой приобретение конкретных компетенций, нужных в данный момент работодателям, для полноценного преподавания оставят только часть предметов. Остальные, в первую очередь, гуманитарные, дисциплины переводят в онлайн-обучение.

Образование становится «кастовым». Фундаментальное образование сохраняется только для избранных (богатых или очень способных) – это дорогое, «человеческое» образование. Для большинства будет доступным лишь дешевое, компьютерное обучение. Число вузов в России при этом может сократиться до 200–250.

Выступая с открытой лекцией, Д. Песков, один из руководителей «Агентства стратегических инициатив», конкретизировал модель «кастового образования»: «одна группа людей – это те, кто управляют; вторая – это так называемые «люди одной кнопки», которые должны обладать не умением и навыками руководства и творчества, а всего лишь способностью пользоваться готовыми разработками».

В пользу существования «глобалистской стратегии» говорит наличие в России (как в политической элите, так и в крупном бизнесе) серьезных сил, ориентированных на запад, а также явно прозападный характер большинства проводимых в образовании реформ.

Особо отмечу, что на сложной российской почве, в условиях стагнирующей экономики, коррупции, физического и интеллектуального вырождения нации, тотальной фальсификации эти образовательные инновации дали безобразные, не похожие на западные образцы плоды. В итоге традиционная система образования в России почти разрушена, новая так и не построена.

Таким образом, катастрофическое положение в сфере образования может предполагаться следствием того стратегического курса, которому следует российское руководство. В этом случае власть разрушает нынешнюю систему образования вовсе не в силу своих неразумения и некомпетентности, а, напротив, потому что она реализует хорошо продуманную стратегию – ориентируется на глобальные центры, которые в угоду современному рынку осуществляют активную десциентизацию и деиндустриализацию таких стран, как Россия. Это и определяет незначительную потребность в специалистах с высшим образованием. Остальным уготовано работать там, где нужны элементарные навыки и не требуется специальное обучение.

Если эта стратегия на самом деле существует, то продвигают ее люди с измененным сознанием, для которых человек – не личность, а набор функций, интересных лишь с точки зрения их товарной стоимости.

Вторая возможная стратегия трансформации человека, с неизбежностью включающая ломку российского образования, радикально отличается от первой идеологическими основаниями, но мало отличается конечной целью. Я буду называть ее «тоталитарно-антиглобалисткой», или «тоталитарной». Ее целью тоже является изменение человеческого сознания, создание человека виртуального (но теперь уже скорее телевизионного), и уже в нуждах строящегося авторитаризма (тоталитаризма? фундаментализма?). Своей окончательной целью она имеет воспитание «человека послушного», «человека управляемого», довольного малым и всегда принадлежащего большинству.

Строящемуся в стране режиму образованные люди не нужны. Образованный человек, по определению, личность, он склонен к свободомыслию и принятию независимых решений. Им куда сложнее управлять, особенно необразованщине, которая, в большинстве своем составляет большинство нынешней политической элиты. У образованного человека светлое самосознание. Опасения власти хорошо отражают слова Г. Грефа: «Как только простые люди поймут основу своего я и самоидентифицируются, управлять, то есть манипулировать ими будет чрезвычайно тяжело... Люди не хотят быть манипулируемыми, когда имеют знания»

Что говорит в пользу реализации второй стратегии?

а) Нынешнее положение страны в мире, усиливающаяся политическая, экономическая, культурная изоляция власти, не позволяющие следовать глобалистской стратегии.

б) внутренняя политическая ситуация, явно ориентированная на тоталитаризм.

в) Взаимодействие светской и церковной властей, опора власти на церковь, возрождение христианства и строительство в качестве государственной идеологии российского фундаментализма, не допускающие полного ухода от традиционных ценностей.

г) Плачевное состояние российской индустрии.

д) Очевидные неуспехи научных проектов, вроде «Сколкова», мыслящихся как экспортные.

Вполне возможно предположить и «изменение стратегии в ходе игры». Нынешняя власть, взяв курс на реализацию «постгуманистической» стратегии, вполне могла поменять его вследствие изменившейся политической и экономической обстановки на «тоталитарную».

Но посмотрите – парадоксальным образом на российском социальном поле, «постгуманистическая» и «тоталитарная» стратегии пересекаются и усиливают отрицательные воздействия на российское образование, ускоряя его катастрофу. Ни постгуманизму с его довлеющими технологиями, ни тоталитаризму с их отсутствием образованные люди не нужны. Нужны необразованные, как бы они ни назывались – «постчеловеками», «служебными людьми», «людьми одной кнопки», «офисным планктоном», «верящими в телевизор», «пламенными партийцами», «ура-патриотами», «фанатиками», «ватниками» или «пассивными обывателями». В любом случае, это люди с ограниченным самосознанием. Лучше всех этот факт метафорически выражен одним моим читателем: «Нужен ли матери образованный сын? А мачехе?».

Однако факт остается фактом: наша страна при любой стратегии или ее отсутствии не ориентирована на образование. Если образованные люди ей и нужны, то только ДСП, «для служебного пользования», – как совсем небольшая интеллектуальная элита, обслуживающая плохо образованную политическую, либо как товар на всемирном рынке, единственный, кроме нефти, газа и сомнительного вооружения, который сегодня страна пока еще может поставлять на экспорт.

Есть и то, что говорит против существования обеих стратегий разрушения отечественного образования, – у российской власти редко, особенно в последние годы, наличествует хоть какая-либо стратегия хоть в чем-нибудь. Наша власть традиционно имеет ограниченное сознание, так что стратегически мыслить ей непривычно.

Итак – что это? Систематические ошибки невежд? Неумные и неполезные действия клерков, подчиняющиеся закону Паркинсона? Тяжелая болезнь государственного организма, разрушающая все свои важнейшие органы? Или все же результат разрушительной стратегии? А может, все вместе – колеблющаяся вместе с линией партии разрушительная стратегия, проводимая в больной социальной системе на фоне систематических чиновничьих ошибок? Жесткая властная паранойя на фоне живо колеблющейся политико-экономической шизофрении, где все и всё время, к тому же, еще и ошибаются? Система-то очень сложная, нелинейная, с сильным хаосом, да еще и тяжело больная – тут может происходить все, что угодно, и все сразу

В любом случае, сегодняшние трансформации образования можно расценивать как катастрофические для него. И не допускающие ни реиндустриализации страны, ни возрождения науки, ни строительства гражданского общества. Они ведут к потере суверенитета страны в сфере образования, и, как следствие, к потере национальной безопасности. Кто бы знал, как это изменить! И не прошли ли мы уже прошли точку невозврата?

Единственное, что обнадеживает – в нашей стране власть даже и разрушить ничего толком не умеет. Так что, глядишь – поболеет-помучается образование, да и выживет. Переживет своих мучителей.

Я выражаю признательность всем, кто участвовал в обсуждении этой работы, в том числе аудитории моего выступления в «Ельцин-центре» 18 ноября 2017 г.

Катастрофа российского образования Блоги Саратова | Новости Саратова и области — Информационное агентство "Взгляд-инфо"

Австрийский замок Лаксенбург под Веной, в котором находится Международный институт прикладного системного анализа.

Генерал КГБ Кондayров:

«Обсуждение проектов реформ, то есть, по сути, демонтажа советской системы, шло в академических институтах вслух и не очень-то тихо. Случайность?».

Работник КГБ признается:

«Насколько я знаю от коллег, которые работали с будущими министрами правительства Гайдара, некоторые просто не понимали, что находятся в плотном контакте с сотрудниками органов».

Чубайс сегодня прямо говорит об участии в «антисоветских семинарах», и что «к 1991 году мы оказались единственной командой в стране, которая потратила БОЛЬШЕ 10 лет на ПРОФЕССИОНАЛЬНУЮ работу над тем, как осуществить в нашей стране экономическую реформу. Когда я говорю «мы», то имею в виду питерскую команду и московскую, то есть нашу и Гайдара».

Не на парашютах их сюда забросили…

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ СИСТЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ — ВНИИСИ образован 4 июня 1976 года как советский филиал Международного института прикладного системного анализа в Вене (МИПСА или IIASA). Учредителями МИПСА, основанного в октябре 1972 года, выступили США, СССР, Канада, Япония, страны Европы. (От меня: Это был запущен процесс убийства СССР.)

Детище мировых держав с самого начала имело репутацию совместного проекта социалистических и капиталистических разведок.

По воспоминаниям социолога Сергея Чеснокова, а тогда он работал в другом закрытом НИИ, которым руководил бывший генерал КГБ Панов, его также пригласили работать в МИПСА. Этот институт только открылся, и о нем никто ничего не знал. Поэтому Чесноков показал официальное извещение МИПСА своему шефу и спросил его мнение. Панов только бегло просмотрел эту брошюру и сказал:

«Да это совместный проект нашей и западных разведок».

Директором ВНИИСИ был назначенДжермен Михайлович Гвишиани. Отцом которого является Михаил Максимович Гвишиани, дослужившийся в МГБ (КГБ) СССР до звания генерал-лейтенанта.

Формально Джермен Гвишиани занимал пост замначальника Госкомитета по науке (1962-1985). Однако вся его деятельность протекала в основном за границей. Гвишиани был членом престижного Римского клуба, посещал всевозможные международные комиссии, конференции и семинары. В 1972 году Гвишиани станет одним из учредителей МИПСА и председателем Совета института. В 1976 году он возглавит ВНИИСИ и будет оставаться его директором 17 лет.

1983 год. Андропов становится Генеральным секретарем. По его указанию создаётся «комиссия Политбюро», она же комиссия Тихонов-Рыжкова, для подготовки экономической реформы СССР.

«Мозгом» комиссии стал Гвишиани. В том же году по его настоянию к работе была подключена и «лениградская экономическая школа».

Рабочий аппарат комиссии состоял из сотрудников Шаталина(Гайдар, Авен, Ананьин, Широнин). К написанию отдельных разделов основного документа привлекли ленинградскую«команду Чубайса» (сам Чубайс, С.Васильев, С.Игнатьев, Ю.Ярмагаев).

http://www.x-libri.ru/elib/shevk002/index.htm

http://aftershock.su/?q=node/293677

<big>1.</big> Теперь, когда под­лин­ность седь­мо­го пись­ма Пла­то­на при­зна­ет­ся проч­но уста­нов­лен­ною, не толь­ко мож­но, но и долж­но отне­стись с подо­баю­щим вни­ма­ни­ем к свиде­тель­ст­ву Пла­то­на в этом пись­ме о тира­нии Трид­ца­ти в Афи­нах¹. Во вре­мя этой тира­нии Пла­то­ну было 23 года, и жил он

тогда в Афи­нах. Седь­мое пись­мо напи­са­но Пла­то­ном вско­ре после смер­ти Дио­на (354/3). Таким обра­зом, свиде­тель­ст­во Пла­то­на о тира­нии отде­ле­но от нее про­ме­жут­ком в 50 лет. Едва ли это­му дол­го­му сро­ку долж­но при­да­вать зна­че­ние и думать, что впе­чат­ле­ния моло­до­го Пла­то­на утра­ти­ли све­жесть в пору его ста­ро­сти. Ста­рые люди пом­нят о собы­ти­ях сво­ей моло­до­сти луч­ше, чем они запо­ми­на­ют даже собы­тия пере­жи­ва­е­мо­го ими вре­ме­ни. К тому же, как мы увидим сей­час, тира­ния Трид­ца­ти про­из­ве­ла такое впе­чат­ле­ние на Пла­то­на, что заста­ви­ла его пой­ти по ино­му жиз­нен­но­му пути, чем тот, кото­рый пред­но­сил­ся перед ним до тех пор. Нако­нец, и это — самое глав­ное, свиде­тель­ст­во Пла­то­на о тира­нии Трид­ца­ти ни в чем не про­ти­во­ре­чит свиде­тель­ствам дру­гих наших источ­ни­ков о ней; оно дает некото­рые инте­рес­ные штри­хи, заслу­жи­ваю­щие быть отме­чен­ны­ми.

«В свое вре­мя, — пишет Пла­тон (Ep. VII, 324 B — 325 A), — во вре­мя моей моло­до­сти, я испы­тал то же, что испы­ты­ва­ют мно­гие. Я пред­по­ла­гал, лишь толь­ко ста­ну сам себе гос­по­ди­ном, тот­час же обра­тить­ся к поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти. И вот с каки­ми пре­врат­но­стя­ми судь­бы в делах государ­ст­вен­ных столк­нул­ся я. Так как мно­гие бра­ни­ли тогдаш­ний государ­ст­вен­ный строй, то про­изо­шел пере­во­рот. Во гла­ве про­ис­шед­ше­го пере­во­рота сто­я­ли 51 чело­век в каче­ст­ве пра­ви­те­лей: один­на­дцать в горо­де, десять в Пирее — каж­дая из этих кол­ле­гий веда­ла аго­рою и всем, чем над­ле­жа­ло управ­лять в (обо­их) горо­дах, — трид­цать же ста­ли само­дер­жав­но пра­вить всем. Некото­рые из них при­хо­ди­лись мне род­ст­вен­ни­ка­ми²либо были мои­ми зна­ко­мы­ми. Они тот­час же ста­ли при­гла­шать меня к уча­стию в под­хо­дя­щей яко­бы для меня дея­тель­но­сти. По сво­ей моло­до­сти я не усмат­ри­вал в этом ниче­го стран­но­го. Дей­ст­ви­тель­но, думал я, они будут управ­лять государ­ст­вом, при­ведя его с пути непра­вед­но­го на путь пра­вед­ный. Таким с.28 обра­зом, я стал вни­ма­тель­но при­смат­ри­вать­ся к тому, что они будут делать. И вот увидел я, что Трид­цать в тече­ние корот­ко­го вре­ме­ни дока­за­ли, что преж­ний государ­ст­вен­ный строй был золо­том³. Меж­ду про­чим, мое­го ста­ро­го дру­га Сокра­та, чело­ве­ка, кото­ро­го я, пожа­луй, не постес­нял­ся бы назвать самым спра­вед­ли­вым из тогдаш­них людей, они хоте­ли послать вме­сте с дру­ги­ми за одним из граж­дан, чтобы силою при­ве­сти его и каз­нить и таким обра­зом заста­вить Сокра­та, хочет он того или не хочет, участ­во­вать в их дея­ни­ях. Но Сократ не послу­шал­ся, под­вер­га­ясь опас­но­сти испы­тать все, преж­де чем стать участ­ни­ком в без­за­кон­ных их поступ­ках⁴. Наблюдая все это и еще мно­гое дру­гое в таком же роде, не менее важ­ное, я при­шел в воз­му­ще­ние и отвра­тил­ся от царя­ще­го тогда зла. Немно­го спу­стя Трид­цать пали, и с ними пал тогдаш­ний государ­ст­вен­ный строй».

Трид­цать «дер­жа­ли государ­ст­во в сво­их руках, при­со­еди­нив к себе десять пра­ви­те­лей Пирея, один­на­дцать стра­жей тюрь­мы и три­ста биче­нос­цев в каче­ст­ве под­соб­ни­ков», свиде­тель­ст­ву­ет Ари­сто­тель («Аф. пол.», 35, 1). И Пла­тон гово­рит, что Трид­цать были «само­дер­жав­ны­ми пра­ви­те­ля­ми все­го», но он не отде­ля­ет от них ἕνδεκα ἐν ἄστει и δέκα ἐν Πειραεῖ.Ново­стью явля­ет­ся точ­ное обо­зна­че­ние кру­га дея­тель­но­сти обе­их этих кол­ле­гий: περί τε ἀγορὰν ἑκάτεροι τούτων ὅσα τ᾿ἐν τοῖς ἄστεσι διοικεῖν ἔδει. Тут преж­де все­го бро­са­ет­ся в гла­за, что Пирей при­рав­ни­ва­ет­ся к Афи­нам и назы­ва­ет­ся ἄστυ. Может быть, это обмолв­ка со сто­ро­ны Пла­то­на. Но воз­мож­но, что Пирей, ввиду его исклю­чи­тель­но­го зна­че­ния, как тор­го­вый порт Афин, был выде­лен при Трид­ца­ти в осо­бую адми­ни­стра­тив­ную еди­ни­цу и вре­мен­но счи­тал­ся ἄστυ (но не πόλις). Десять пирей­ских пра­ви­те­лей пред­став­ля­ют типич­ную дека­дар­хию, какие насаж­дал Лисандр в мало­азий­ских горо­дах. Так как во вре­мя пере­во­рота 404 г. Лисандр с фло­том сто­ял в Пирее, то, веро­ят­но, эти десять пра­ви­те­лей постав­ле­ны были по его при­ка­за­нию, о чем опред­е­лен­но гово­рит­ся у Плу­тар­ха («Lys.», 15: назна­чил десять пра­ви­те­лей в Пирее).

Круг дея­тель­но­сти один­на­дца­ти афин­ских пра­ви­те­лей был, надо пола­гать, более обши­рен и сло­жен, чем обя­зан­но­сти τῶν ἕνδεκα, пере­чис­ля­е­мые Ари­сто­те­лем для нор­маль­но­го вре­ме­ни («Аф. пол.», 52, 1). Они не были толь­ко «стра­жа­ми тюрь­мы», как гово­рит­ся у Ари­сто­те­ля (см. выше). На них, как и на десять пирей­ских пра­ви­те­лей, воз­ло­же­но было под­дер­жа­ние обще­го поряд­ка и внут­рен­ней без­опас­но­сти в Афи­нах; воз­мож­но, что в руках один­на­дца­ти и деся­ти был поли­ти­че­ский сыск, играв­ший столь важ­ную роль при Трид­ца­ти; в кри­ти­че­ские момен­ты, как, напри­мер, при аре­сте Фера­ме­на или, позд­нее, при опред­е­ле­нии бла­го­на­деж­но­сти всад­ни­ков, после уда­ле­ния Трид­ца­ти в Элев­син, один­на­дцать с их при­служ­ни­ка­ми высту­па­ют на глав­ное место (Xen., Hell., II, 3, 54 сл.)

Пла­тон осо­бо под­чер­ки­ва­ет, что к обла­сти веде­ния один­на­дца­ти и деся­ти отно­си­лась аго­ра в Афи­нах и в Пирее. И это вполне понят­но. Аго­ра — центр поли­ти­че­ской жиз­ни, при­вле­кав­ший к себе народ­ную тол­пу, за настро­е­ни­ем кото­рой Трид­цать долж­ны были зор­ко наблюдать, стре­мясь воз­мож­но доль­ше удер­жать власть в сво­их руках. Вме­сте с тем аго­ра — рынок. При Трид­ца­ти про­до­воль­ст­вен­ный вопрос сто­ял очень ост­ро: бло­ка­да Пирея, при­вед­шая Афи­ны к капи­ту­ля­ции и отдав­шая их в руки Трид­ца­ти, толь­ко что кон­чи­лась, и хле­ба в горо­де и дру­гих жиз­нен­ных при­па­сов было вряд ли в оби­лии⁵. Трид­цать пре­крас­но пони­ма­ли, какие инци­ден­ты могут воз­ник­нуть на поч­ве голо­да или недо­еда­ния. И для них един­ст­вен­ным с.29 выхо­дом было взять заботу о про­до­воль­ст­во­ва­нии насе­ле­ния в свои руки. Над­зор за аго­рою как рын­ком пору­чен был веде­нию один­на­дца­ти и деся­ти.

Все три кол­ле­гии — Трид­цать, один­на­дцать, десять — были так тес­но спа­я­ны в сво­ей дея­тель­но­сти, что Пла­тон имел пол­ное осно­ва­ние гово­рить о пра­ви­тель­ст­ве 51, став­шем во гла­ве пере­во­рота 404 г. И заме­ча­тель­но: когда граж­дан­ская вой­на в Афи­нах пре­кра­ти­лась и когда была про­воз­гла­ше­на амни­стия, под нее все подо­шли, кро­ме Трид­ца­ти, один­на­дца­ти и деся­ти (Xen., Hell., II, 4, 3. Ари­сто­тель («Аф. пол.», 39, 6), сооб­щая об этом, дела­ет ого­вор­ку: если один­на­дцать и десять пред­ста­вят отчет в сво­их дей­ст­ви­ях, амни­стия может быть рас­про­стра­не­на и на них. Ого­вор­ка эта пока­зы­ва­ет, что афи­няне уме­ли раз­ли­чать «пра­ви­тель­ст­во» и «орудия пра­ви­тель­ства» и гре­хи пер­во­го не счи­та­ли воз­мож­ным и нуж­ным обя­за­тель­но счи­тать так­же гре­ха­ми и вто­рых⁶.

с.30 <big>2.</big> Как пра­ви­тель­ст­во оли­гар­хи­че­ской пар­тии Трид­цать долж­ны были при­нять меры к тому, чтобы создать такой пра­ви­тель­ст­вен­ный аппа­рат, кото­рый был бы послуш­ным оруди­ем в их руках. Так как избра­ние Трид­ца­ти состо­я­лось под лозун­гом воз­вра­ще­ния к πάτριος πολιτεία (Арист., Аф. пол., 34, 3; Xen., Hell., II, 3, 2, 11), то, понят­но, нуж­но было при созда­нии пра­ви­тель­ст­вен­но­го аппа­ра­та поза­бо­тить­ся о кажу­щем­ся сохра­не­нии тра­ди­ци­он­ных его учре­жде­ний, но самые эти учре­жде­ния орга­ни­зо­вать так, чтобы они были при­спо­соб­ле­ны к харак­те­ру уста­но­вив­шей­ся в Афи­нах вла­сти.

«Став гос­по­да­ми государ­ства, Трид­цать… назна­чи­ли 500 чле­нов сове­та и осталь­ных долж­ност­ных лиц из пред­ва­ри­тель­но избран­ных (кан­дида­тов), имен­но из тыся­чи» (Arist.,Аф. пол., 35, 1). Ἐκ προκρίτων ἐκ τῶν χιλίων — чте­ние папи­ру­са, не тре­бу­ю­щее ника­ких изме­не­ний (они сопо­став­ле­ны во <nobr>2-м</nobr> изда­нии трак­та­та Sandys’а). При пар­тий­ном харак­те­ре пра­ви­тель­ства послед­нее было заин­те­ре­со­ва­но в том, чтобы адми­ни­стра­тив­ные орга­ны были пред­став­ле­ны людь­ми пар­тии. Уже до утвер­жде­ния гос­под­ства Трид­ца­ти состав сове­та был оли­гар­хи­че­ским (Lys., XIII, 20); боль­шин­ст­во чле­нов «до Трид­ца­ти» вошло и в состав сове­та «при Трид­ца­ти». Осталь­ные 500 «из чис­ла тыся­чи» пошли на заме­ще­ние вся­ко­го рода долж­но­стей, коли­че­ст­во кото­рых не было, веро­ят­но, сокра­ще­но, так как Трид­цать, на пер­вых по край­ней мере порах, стре­ми­лись сохра­нить види­мость демо­кра­ти­че­ской кон­сти­ту­ции.

Но вско­ре же меж­ду уме­рен­ным (Фера­мен) и край­ним (Кри­тий) кры­лом пра­ви­тель­ства Трид­ца­ти про­изо­шел рас­кол. Фера­мен стал убеж­дать сво­их това­ри­щей при­влечь к управ­ле­нию государ­ст­вом «наи­луч­ших» из граж­дан. Оппо­зи­ция сна­ча­ла сопро­тив­ля­лась. Но когда слу­хи о раздо­рах меж­ду пра­ви­те­ля­ми ста­ли рас­про­стра­нять­ся в наро­де, при­чем бо́льшая часть его была, конеч­но, на сто­роне Фера­ме­на, «край­ние» испу­га­лись, как бы Фера­мен, опи­ра­ясь на сво­их сто­рон­ни­ков, не нис­про­верг их неогра­ни­чен­ной вла­сти, и вот они «состав­ля­ют спи­сок трех тысяч граж­дан с наме­ре­ни­ем пред­о­ста­вить им уча­стие в управ­ле­нии» — καταλέγουσιν τῶν πολιτῶν τρισχιλίους ὡς μεταδώσοντες τῆς πολιτείας (Арист., Аф. пол., 36, 1). Так сто­ит теперь во всех изда­ни­ях «Поли­тии». Меж­ду тем, папи­рус дает δισχιλίους, и это чте­ние, дума­ет­ся мне, долж­но быть удер­жа­но.

В под­твер­жде­ние необ­хо­ди­мо­сти поправ­ки ссы­ла­ют­ся на встре­чаю­ще­е­ся два­жды в той же гла­ве «Поли­тии» чте­ние τρισχίλιοι, и там оно совер­шен­но умест­но. При­смот­рим­ся, одна­ко, к тек­сту <nobr>36-й</nobr> гла­вы «Поли­тии» бли­же.

«Край­ние» состав­ля­ют спи­сок 3000 граж­дан, кото­рые долж­ны при­ни­мать уча­стие в управ­ле­нии. Но 1000 была при­вле­че­на уже ранее, еще до рас­ко­ла в пра­ви­тель­ст­ве: 500 чле­нов сове­та и 500 долж­ност­ных лиц. Нель­зя же было их уда­лить при состав­ле­нии спис­ка 3000. Кени­он в пер­вом изда­нии трак­та­та был совер­шен­но прав, когда он объ­яс­нял чте­ние папи­ру­са δισχιλίους ука­за­ни­ем на то, что Трид­цать к пер­во­на­чаль­ной циф­ре 1000 граж­дан хоте­ли при­ба­вить еще 2000. Потом Кени­он отка­зал­ся от пер­во­на­чаль­ной мыс­ли и в «Supplementum» к изда­нию Ари­сто­те­ля Бер­лин­ской Ака­де­мии наук (1903 г.), отме­чая в кри­ти­че­ском аппа­ра­те чте­ние папи­ру­са δισχιλίους, при­бав­ля­ет: sed cf. I, 23. Там ука­зы­ва­ет­ся, что Фера­мен, опро­вер­гая «край­них», меж­ду про­чим, гово­рил: желая при­об­щить к вла­сти порядоч­ных людей, вы допус­ка­е­те до нее толь­ко 3000, как буд­то «доб­ро­де­тель» толь­ко и огра­ни­че­на этим чис­лом⁷. Если бы спи­сок 3000 пред­по­ла­га­лось соста­вить без уче­та преж­ней 1000, Фера­мен дол­жен был с.31 бы наста­и­вать, по край­ней мере, на циф­ре в 4000, так как пер­вая тыся­ча при­вле­че­на была к уча­стию в управ­ле­нии с согла­сия Фера­ме­на.

Но, мне кажет­ся, чте­ние папи­ру­са δισχιλίους мож­но защи­тить более вес­ки­ми дово­да­ми.

Извест­но, что до утвер­жде­ния Трид­ца­ти воен­ные, ока­зав­ши­е­ся наи­бо­лее энер­гич­ны­ми защит­ни­ка­ми демо­кра­ти­че­ско­го строя, — стра­те­ги и так­си­ар­хи — спло­ти­лись с целью про­ти­во­дей­ст­во­вать заклю­че­нию мира со Спар­тою. Заго­вор их был по доно­су открыт, и заго­вор­щи­ки аре­сто­ва­ны. Суди­ли их, одна­ко, после утвер­жде­ния Трид­ца­ти. В речи Лисия про­тив Аго­ра­та (XIII, 35) мы чита­ем: «Когда Трид­цать были назна­че­ны, они тот­час же устро­и­ли суд над эти­ми лица­ми в сове­те, народ же в дика­сте­рии, в чис­ле 2000, вынес поста­нов­ле­ние» — ὁ δὲ δῆμος ἐν τῷ δικαστηρίῳ ἐν δισχιλίοις ἐψήφιστο (поправ­ка Набе­ра вме­сто рукоп. ἐψηφίσατο). Ком­мен­та­то­ры Лисия непра­виль­но тол­ку­ют эти сло­ва⁸. Стра­те­гов и так­си­ар­хов суди­ли не гели­а­сты: Трид­цать в нача­ле сво­е­го гос­под­ства сокра­ти­ли судеб­ную власть дика­сте­ри­ев, а потом и совер­шен­но отме­ни­ли их, передав все судеб­ные функ­ции сове­ту. Это вид­но и из при­веден­ных слов Лисия (κρίσιν… ἐποίουν ἐν τῇ βουλῇ), а еще яснее из даль­ней­ших (§ 36): εἰ μὲν οὗν ἐν τῷ δικαστηρίῳ ἐκρίνοντο, ῥᾳδίως ἂν ἐσώζοντο… νῦν δ᾿εἰς τὴν βουλήν αὐτοὺς τὴν ἐπὶ τῶν τριάκοντα εἰσάγουσιν (опи­са­ние про­цеду­ры суда следу­ет далее: § 36—3. Как же пони­мать в таком слу­чае сло­ва: ὁ δὲ δῆμος ἐν τῷ δικαστηρίῳ ἐν δισχιλίοις ἐψήφιστο? Под­суди­мые были осуж­де­ны откры­тою пода­чею голо­сов в сове­те. Оче­вид­но, одна­ко, выне­сен­ный при­го­вор дол­жен был быть утвер­жден поста­нов­ле­ни­ем народ­но­го собра­ния. Толь­ко так мож­но понять сло­ва ὁ δὲ δῆμος ἐψήφιστο, за кото­ры­ми сто­ит: καί μοι ἀνάγνωθι τὸ ψήφισμα (далее сле­до­вал текст самой псе­физ­мы). Сло­ва ἐν τῷ δικαστηρίῳука­зы­ва­ют не на то, что суди­ли стра­те­гов и так­си­ар­хов в дика­сте­рии, а на то, что народ­ное собра­ние про­ис­хо­ди­ло в одном из дика­сте­ри­ев, в поме­ще­нии одной из судеб­ных палат. Точ­но­го чис­ла их мы не зна­ем; зато извест­но, что дика­сте­рии были ого­ро­же­ны и запи­ра­лись решет­ча­тою две­рью (<nobr>J. H.</nobr> Lipsius, Das attische Recht und Rechtsverfahren, I, Lpz., 1905, 168 сл., 173 сл.); ины­ми сло­ва­ми, это были закры­тые поме­ще­ния, доступ в кото­рые не для всех и каж­до­го был сво­бо­ден. Устрой­ст­во народ­но­го собра­ния не на Пник­се, как это обык­но­вен­но прак­ти­ко­ва­лось в V в., а в одном из дика­сте­ри­ев — одна из мер пред­о­сто­рож­но­сти со сто­ро­ны Трид­ца­ти про­тив могу­щих про­изой­ти экс­цес­сов при раз­би­ра­тель­ст­ве про­цес­са стра­те­гов и так­си­ар­хов, пред­о­сто­рож­ность вполне понят­ная со сто­ро­ны Трид­ца­ти.

Итак, народ­ное собра­ние про­ис­хо­ди­ло в дика­сте­рии, что было необыч­ным явле­ни­ем и что поэто­му отме­че­но Лиси­ем, взяв­шим это из псе­физ­мы. Оно было в соста­ве 2000, ἐν δισχιλίοις, что так­же было необыч­но и что так­же отме­че­но и в псе­физ­ме и у Лисия. Ἐν δισχιλίοις послед­не­го вполне под­твер­жда­ет δισχιλίους Ари­сто­те­ля. Я пред­став­ляю себе дело так: когда состав­лен был спи­сок 3000, в него вошла пер­вая тыся­ча ἐκ с.32 προκριτών ἐκ τῶν χιλίων — 500 чле­нов сове­та и 500 долж­ност­ных лиц. Осталь­ные 2000 долж­ны были пред­став­лять собою δῆμος, т. е. народ­ное собра­ние. Не сто­ит гово­рить, что это «народ­ное собра­ние» было послуш­ною игруш­кой в руках Трид­ца­ти, но оно созда­ва­ло иллю­зию, что в Афи­нах осу­ществ­ля­ет­ся столь желан­ная πάτριος πολιτεία⁹.

Ари­сто­тель («Аф. пол.», 36, 2) гово­рит, что Трид­цать дол­го откла­ды­ва­ли опуб­ли­ко­ва­ние спис­ка, а когда реши­ли, нако­нец, опуб­ли­ко­вать его, то одних лиц из соста­ва его ста­ли вычер­ки­вать, дру­гих «со сто­ро­ны» (ἔξωθεν, т. е., оче­вид­но, лиц, не при­над­ле­жав­ших ранее к граж­да­нам) вно­сить. В кон­це кон­цов спи­сок был опуб­ли­ко­ван (Xen., Hell., II, 3, 20)¹⁰. Это про­изо­шло до рас­пра­вы Кри­тия над Фера­ме­ном, так как Кри­тий вычер­ки­ва­ет Фера­ме­на из спис­ка, преж­де чем отдать его в рас­по­ря­же­ние один­на­дца­ти (Xen., Hell., II, 3, 51—52), Про­цесс стра­те­гов и так­си­ар­хов был, по сло­вам Лисия, εὐθέως после утвер­жде­ния во вла­сти Трид­ца­ти, — до или после рас­пра­вы с Фера­ме­ном, решить нель­зя. Дело раз­би­ра­лось в сове­те; там же выне­сен был и при­го­вор, кото­рый полу­чил затем санк­цию ἐν τῷ δικαστηρίῳ ἐν δισχιλίοις. Стра­те­ги и так­си­ар­хи были, конеч­но, ἔξω τοῦ καταλόγου, и их мог­ли при­го­во­рить к смер­ти Трид­цать (ср. Xen., Hell., II, 31, 51; Арист., Аф. пол., 37, I). Одна­ко дело о стра­те­гах и так­си­ар­хах нача­лось до утвер­жде­ния пра­ви­тель­ства Трид­ца­ти, в послед­ние дни афин­ско­го демо­кра­ти­че­ско­го строя. Это, а так­же и то, что про­цесс стра­те­гов и так­си­ар­хов при­над­ле­жал к чис­лу про­цес­сов «гром­ких», побуди­ло Трид­цать при­ме­нить, для види­мо­сти, конеч­но, обыч­ный прин­цип афин­ской демо­кра­тии: ἔδοξεν τῇ βουλῇ καὶ τῷ δήμῳ.

<big>3.</big> При­ня­то думать (ср., напри­мер, <nobr>В. П.</nobr> Бузе­скул, Исто­рия афин­ской демо­кра­тии. СПб, 1909, 360), что про­зва­ние Трид­ца­ти «тира­на­ми» утвер­ди­лось в лите­ра­ту­ре со вре­ме­ни Цице­ро­на («Ad Att.», VIII, 2, 4). Это невер­но. Уже Ари­сто­тель («Rhet.», 24, 1401a, 34), гово­ря о раз­лич­ных топах, кото­ры­ми мож­но поль­зо­вать­ся для кажу­щих­ся энти­мем, ссы­ла­ет­ся на Поли­кра­та, авто­ра, меж­ду про­чим, обви­ни­тель­но­го пам­фле­та про­тив Сокра­та (пам­флет напи­сан ок. 390 г.): πάλιν τὸ Πολυκράτους εἰς Θρασύβουλον, ὅτι τριάκοντα τυράννους κατέλυσε. Зауп­пе («Orat. att.», II, Turici, 1850, 221) пра­виль­но пред­по­ла­гал, что Поли­крат пер­вый назвал Трид­цать тира­на­ми. Таким обра­зом, ока­зы­ва­ет­ся, позор­ное про­зви­ще уко­ре­ни­лось за Трид­ца­тью вско­ре же после их низ­вер­же­ния.

У Ксе­но­фон­та («Hell.», II, 3, 16) Кри­тий гово­рит Фера­ме­ну — еще до про­ис­хож­де­ния раз­молв­ки меж­ду ними: ты наи­вен, если дума­ешь, что мы, так как нас Трид­цать, а не один, долж­ны не так силь­но забо­тить­ся об этой (т. е. достиг­ну­той нами) вла­сти как о тира­нии — ὥσπερ τυραννίδος ταύτης τῆς ἀρχῆς χρῆναι ἐπιμελεῖσθαι. Фра­за полу­ча­ет­ся не совсем склад­ная, поче­му Г. Гер­ман и пред­ла­гал вста­вить перед ὥσπερ ἢ (что при­ня­то О. Кел­ле­ром), т. е. мы долж­ны забо­тить­ся о сохра­не­нии нашей вла­сти так же, как забо­тит­ся о сохра­не­нии сво­ей вла­сти тиран. Но Трид­цать с.33 были дале­ки от того, чтобы сопо­став­лять свою власть с тира­ни­ей, и тот же Ксе­но­фонт несколь­ки­ми стро­ка­ми ниже при­веден­ных слов гово­рит Фера­ме­ну: если не при­влечь к уча­стию в управ­ле­нии доста­точ­ное коли­че­ст­во лиц, невоз­мож­но будет сохра­нять долее оли­гар­хию («Hell.», II, 3, 17). Поэто­му, может быть, прав был Якобс, пред­ла­гав­ший счи­тать сло­ва ὥσπερ τυραννίδος встав­кою (она мог­ла воз­ник­нуть из сопо­став­ле­ния τριάκοντα и εἷς).

Жебелёв С. А. О «тирании Тридцати» в Афинах.

Итак, третий закон. Вспомним, как обстояло дело с технологиями несколько столетий назад. Каждый изобретатель, который "Дружил" с наукой, рисковал прослыть колдуном и быть сожжённым на костре. Но время идёт, и знания, накопленные человечеством, растут в геометрической прогрессии. Таким образом, если показать телевизор человеку, который никогда его не видел, он, возможно, будет ошеломлён увиденным, но, скорее всего, поймёт, что при наличии определённых знаний и материалов это вполне возможно собрать. По правде говоря, даже технически подкованный человек вряд ли представляет до каждой детали, из чего состоит та или иная технологическая новинка. Точно так же воспринимаются нами искусственное сердце или сложнейший ускоритель частиц или, например, уличный маг показывает чудеса левитации. Это может быть впечатляюще, но вряд ли кто-то сочтёт фокусника волшебником. Неизвестно, как он это делает, подумаете вы, но я уверен, что при современных технологиях это возможно.
Верить в магию людей всегда заставляла мысль "я так не Умею" или "я не знаю, как это происходит". Современный человек мыслит шире: "я так не Умею, но Могу Научиться" или "я не знаю, как это происходит, но при желании можно найти ответ". Вот почему третий закон кларка в нашем мире не актуален.
Причина, по которой мы считаем, что третий закон Кларка в 21-м веке не работает. | Интересные факты