Не успеваешь сочинять комментарии - обсуждения установки памятника сыплются со всех сторон.

Выскажусь и я.

Идея Данилова, как я понял, - примирение мифа и реальности, плохого и хорошего в художественной форме.

Эдуард Биров, пытаясь выделить рациональные стороны в деятельности царя Ивана IV, уходит от нравственной в рациональную оценку.

Читатели демонстрируют кто приверженность культу Сталина-Грозного (читай державному культу), кто, начитавшись современных методичек по оправданию жестокостей опричнины, кивает на Генриха VIII, как будто сумасбродная жестокость Генриха оправдывает жестокость Грозного. Но ведь Грозный не обвиняется в МЕТОДАХ, пусть даже и жестоких, и списываемых с некоторой натяжкой на нравы эпохи. Он обвиняется в неадекватных этой жестокости ЦЕЛЯХ. А вот целей-то внятных зачастую и не было.

Короче, везде беспомощность в суждениях, потому что нет чёткого КРИТЕРИЯ ОЦЕНКИ. Но таковой критерий должен быть, и он есть. Это Русская Церковь. Именно отношение к Русской Церкви, к Православию должно определять оценку поступков правителя России. Не надо быть семи историко-архивных пядей во лбу, чтобы оценить того или иного российского государственного деятеля. Надо лишь посмотреть, что он делал с Церковью. Я ни у одного автора и читателей в массе своей ориентира на этот критерий не увидел. Хорошую статью "Царь, спасибо за Орёл!" написал Худиев на этот счёт, но её здесь не опубликовали.

На самом деле мы видим, что царь Иван Грозный был человеком с травмированной психикой, он был и жестоким, и умным, и ревностным. Но всё-таки он совершил много преступлений против своих подданных, в том числе против причисленных к лику святых, в том числе тех, кто обличал его жестокости и казни. Яркий задокументированный пример - убийство святителя Филиппа, митрополита Московского.

Тот факт, что Грозный имел хороший государственнический инстинкт, оттеняется апологетами его жестокости явно в противовес текущему моменту, когда оплакивается развал СССР и возникает тоска по сильной руке. Но традиция собирания земель вокруг Московского царства - фактор едва ли зависящий от каких-либо инстинктов правителя, ведь даже Сталин, человек не из династии, сев на трон, не имел шансов на иной путь, кроме как продолжить традицию этого собирания. В конце концов меня посади в начальники троллейбусного парка - и я что-то полезное сделаю, советников себе найму. Вопрос - ценой чего я буду делать это полезное, и не будет ли это полезное обесценено дороговизной затрат на него. В случае со Сталиным и Грозным полезное обесценивается человеческими жертвами, которыми оно оплачено.