Низкая душа, выйдя из-под гнета, сама гнетет. Фому угнетали — и он тотчас же ощутил потребность сам угнетать; над ним ломались — и он сам стал над другими ломаться. Он был шутом и тотчас же ощутил потребность завести и своих шутов.
Село Степанчиково и его обитатели (сборник)
Ф. М. Достоевский

Достоевский о евреях и русских. Очередное пророчество Федора Михайловича.

Об этом не рассказывают в школах на уроках литературы, в университетах стараются обходить стороной, а между тем отношение писателя к евреям занимает особое место в публицистике и художественных произведениях Достоевского. В творчестве Федора Михайловича Достоевского существовала тема, которая волновала многих читателей. Эта тема - так называемый "еврейский вопрос" Достоевского.

Существует мнение, что Ф. М. Достоевский не любил евреев и даже испытывал к ним антипатию. Вероятно, на эту мысль наталкивают комментарии, о евреях и "жидах" в романах Достоевского. Комментарии эти встречаются в романах не так часто, хотя и носят порой ироничный характер. Особенно подробно «еврейский вопрос» освещён Достоевским в «Дневнике писателя» - сборнике публицистических и художественных произведений, выходившем 1873—1881 годах.
«Дневник писателя» интересен, прежде всего, тем, что содержит отклик Достоевского на события, происходившие в его время. Своего рода документ эпохи. Правда в том, что Достоевский не питал ненависти или нелюбви к евреям. Однако Достоевский действительно считал, что евреи как нация отличаются от русского народа своими взглядами и менталитетом. Некоторые взгляды евреев Достоевский не разделял. И не стеснялся об этом говорить.

Достоевский настаивал на том, что евреи как нация имеют свои особенные национальные черты - отличные от черт русского народа. В этом, пожалуй, и заключалась суть "еврейского вопроса" Достоевского. Он предвидел ужасы от засилья жидов и пытался предупредить всех об их деятельности.

В «Дневнике писателя» за 1873 год Достоевский выражает обеспокоенность повсеместным распространением алкоголизма среди русских людей: «Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают; бронзовую руку у Ивана Сусанина отпилили и в кабак снесли; а в кабак приняли! Спросите лишь одну медицину: какое может родиться поколение от таких пьяниц?» Размышляет над дальнейшей судьбой народа:


«Если дело продолжится, если сам народ не опомнится, то весь, целиком, в самое малое время очутится в руках у всевозможных жидов. Жидки будут пить народную кровь и питаться развратом и унижением народным. Мечта скверная, мечта ужасная, и - слава богу, что это только лишь сон!»
Увы, страшный сон писателя стал явью спустя почти полтора столетия. Но дальше Достоевский пишет:

"Не раз уже приходилось народу выручать себя! Он найдет в себе охранительную силу, которую всегда находил; найдет в себе начала, охраняющие и спасающие, - вот те самые, которых ни за что не находит в нем наша интеллигенция. Не захочет он сам кабака; захочет труда и порядка, захочет чести, а не кабака!"

Сбывается и это пророчество писателя: все больше и больше людей просыпается из алкогольного сна, осознаёт разрушительную силу спиртного яда и выбирает трезвую жизнь.

В «Дневнике писателя» за 1876 год Достоевский говорит об экономическом засилье евреев, о многовековой особенности этого народа приносить с собой в чужие земли разорение. Попутно продолжает размышлять о дальнейшей судьбе русского народа, освобожденного от крепостной зависимости:
«Вообще если б переселение русских в Крым (постепенное, разумеется) потребовало бы и чрезвычайных каких-нибудь затрат от государства, то на такие затраты, кажется, очень можно и чрезвычайно было бы выгодно решиться. Во всяком ведь
случае, если не займут места русские, то на Крым непременно набросятся жиды и умертвят почву края. (Дневник писателя. Июль и август, 1876 г.)

«Вон жиды становятся помещиками, – и вот, повсеместно, кричат и пишут, что они умерщвляют почву России, что жид, затратив капитал на покупку поместья, тотчас же, чтобы воротить капитал и проценты, иссушает все силы и средства купленной земли. Но попробуйте сказать что-нибудь против этого – и тотчас же вам возопят о нарушении принципа экономической вольности и гражданской равноправности.

Но какая же тут равноправность, если тут явный и талмудный Status in Statu (Государство в государстве (лат.).

Об этом термине подробнее можно прочитать в «Дневнике писателя» за март 1877 г.) прежде всего и на первом плане, если тут не только истощение почвы, но и грядущее истощение мужика нашего, который, освободись от помещиков, несомненно и очень скоро попадёт теперь всей своей общиной в гораздо худшее рабство и к гораздо худшим помещикам – к тем самым новым помещикам, которые уже высосали соки из западнорусского мужика, к тем самым, которые не только поместья и мужиков теперь закупают, но и мнение либеральное начали уже закупать и продолжают это весьма успешно» (Дневник писателя. Июль и август, 1876 г.)

Разумеется, подобные выпады Достоевского в адрес евреев не могли остаться незамеченными: писатель получил массу гневных откликов от «богоизбранных», среди которых особенно стоит отметить некоего еврея-журналиста А.У. Ковнера (который до 19 лет не знал русского языка и не говорил на нём), открыто обвинившего Достоевского в антисемитизме.

Ответ этому еврею, поздно научившемуся грамоте и уже возомнившему себя специалистом в еврейском вопросе(а на самом деле являвшимся просто неаргументированным и оголтелым заступником своих соплеменников), Фёдор Михайлович выдал более чем пространный, учитывая личность этого сидевшего в то время в тюрьме за мошенничество, еврейского уголовника Ковнера.

Достоевский решил не ограничиваться личной перепиской: он посвятил целую главу «еврейскому вопросу» в мартовском выпуске «Дневника писателя» за 1877 год, приводя цитаты из письма Ковнера (г-на NN) в первой части этой главы:

«Выпишу одно место из письма одного весьма образованного еврея, написавшего мне длинное и прекрасное во многих отношениях письмо, весьма меня заинтересовавшее. Это одно из самых характерных обвинений меня в ненависти к еврею как к народу. Само собою разумеется, что имя г-на NN, мне писавшего это письмо, останется под самым строгим анонимом.

Но я намерен затронуть один предмет, который я решительно не могу себе объяснить. Это ваша ненависть к "жиду", которая проявляется почти в каждом выпуске вашего "Дневника".

Я бы хотел знать, почему вы восстаете против жида, а не против эксплуататора вообще, я не меньше вашего терпеть не могу предрассудков моей нации, - я немало от них страдал, - но никогда не соглашусь, что в крови этой нации живет бессовестная эксплуатация.

"Неужели вы не можете подняться до основного закона всякой социальной жизни, что все без исключения граждане одного государства, если они только несут на себе все повинности, необходимые для существования государства, должны пользоваться всеми правами и выгодами его существования и что для отступников от закона, для вредных членов общества должна существовать одна и та же мера взыскания, общая для всех?..

Почему же все евреи должны быть ограничены в правах и почему для них должны существовать специальные карательные законы?
Чем эксплуатация чужестранцев (евреи ведь все-таки русские подданные): немцев, англичан, греков, которых в России такая пропасть, лучше жидовской эксплуатации?
Чем русский православный кулак, мироед, целовальник, кровопийца, которых так много расплодилось во всей России, лучше таковых из жидов, которые все-таки действуют в ограниченном кругу?
Чем такой-то лучше такого-то."
(Здесь почтенный корреспондент сопоставляет несколько известных русских кулаков с еврейскими в том смысле, что русские не уступят. Но что же это доказывает? Ведь мы нашими кулаками не хвалимся, не выставляем их как примеры подражания и, напротив, в высшей степени соглашаемся, что и те и другие нехороши.) Таких вопросов я бы мог вам задавать тысячами.

И действительно: до мартовского выпуска «Дневника писателя» в 1877 году Достоевский жидов упоминал мимоходом, но даже эти незначительные упоминания вызвали небывалую ярость среди еврейского народа. Более того, «богоизбранные», упрекая писателя в антисемитизме, ничуть не стыдятся собственного русофобства, говорят о русском народе с презрением и высокомерием.

А вот, так сказать, в дальнейшее продолжение "еврейского вопроса" цитата:
"Мы должны превратить Россию в пустыню, населённую белыми неграми, которым мы дадим такую ТИРАНИЮ, какая не снилась никогда самым страшным деспотам.
Мы прольём такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери. Крупнейшие [еврейские] банкиры из-за океана будут работать в теснейшем контакте с нами.
Если мы выиграем революцию, РАЗДАВИМ РОССИЮ, а на погребальных обломках её УКРЕПИМ ВЛАСТЬ СИОНИЗМА и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени.
Мы покажем, что такое настоящая власть. Путём террора, кровавых бань мы доведём русскую интеллигенцию до полного идиотизма, до животного состояния. А наши юноши в кожаных куртках - сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, – о, как они умеют ненавидеть всё русское. С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию – офицеров, инженеров, учителей, священников, генералов, академиков, писателей!"
(речь Льва Троцкого – Лейбы Бронштейна, из кн. Воспоминаний Арона Симановича – цит. по: А. Смирнов, «Казачьи атаманы», СПб, Издательский Дом «Нева», 2002 г.).

В своих работах Достоевский "срисовывал" своих персонажей с реальных прототипов, подмечая каждую мелочь в их поведении. Потому то так правдиво выглядят герои его произведений и так понятны они читателю. Но ни в одной из его работ вы не найдёте среди героев хороших евреев. Они всегда жалкие, подлые, наглые, трусливые, бесчестные, алчные и опасные- такие, какими он видел их в жизни, такие какими они были по жизни. За эту правду они его ненавидели при жизни, ненавидят и теперь.(с)