Копия без оригинала и другие герои нашего времени

Странное слово «симулякр». Копия без оригинала — такой же парадокс, как и понятие «постмодернизм». Разве может в данной временной плоскости существовать то, что опережает современность? Тем не менее, мы видим симулякры повсюду — и подчас даже не задумываемся об этом.

Когда я был молод, то, что сообщалось прессой, в основном, являлось правдой. Теперь мы не можем быть в этом уверены. Мы играли в эту игру слишком часто — отрицали то, что происходило на самом деле, — и в итоге это превратилось в феномен нашего времени. Политики считают, что нет ничего постыдного в том, чтобы высказаться по какому-либо поводу, а затем сделать вид, что ничего не было.

Мы не откроем Америку, если скажем, что «правда», сообщаемая некоторыми масс-медиа, зачастую выгодна определённым политическим силам, финансовым группировкам — и отражает именно их интересы. Похоже, что в философском смысле факт как данность давно перестал существовать.

Вместе с тем общественные деятели, культурологи и философы, исследующие экзистенциальные характеристики нашего времени, все чаще употребляют понятие «симулякр», подразумевая под ним копию без оригинала. То есть нам о чем-то рассказали, но это — искажённая версия того, что произошло на самом деле.

Чтобы разобраться в этом понятии, обратимся к философии постмодерниста Жана Бодрийяра, а именно, к его работе «Симулякры и симуляция».

Жан Бодрийяр утверждал: наше общество настолько полагается на шаблоны и готовые инструкции, что потеряло контакт с реальностью: «Образно выражаясь, территория больше не предшествует карте, а карта не помогает ориентироваться на местности». Согласно Бодрийяру, когда речь заходит о симуляции реальности, «это больше не вопрос имитации — и даже не пародия. Мы подменили ценность реальности иллюзией»

По мнению Бодрийяра, симулякр наиболее ярко проявляется в следующих сферах:

масс-медиа — СМИ больше обеспокоены интерпретацией событий, чем реальным освещением фактов;

экономике — если капиталистическое общество, по Карлу Марксу, предполагает, что мы перестали рассматривать вещи с точки зрения их использования, вместо этого заранее продумываем, на что можно будет обменять эту покупку, так что деньги становятся универсальным эквивалентом — и, как утверждал Бодрийяр, мы размышляем о себе в финансовом плане также, например, сколько стоит мое время

мультинациональный капитализм — нашу личность определяет капитал, а значит, мы больше внимания обращаем на бренд, чем материал, из которого создан товар;

урбанизация — инвестируя в новые локации, мы теряем связь с миром природы — и даже окружающую среду воспринимаем в контексте того, насколько она нами защищена.

Симулякр становится символом нашего времени, ведь проявляется практически в каждой сфере.

Жан Бодрийяр представляет симулякр таким образом. В 1991 году в Персидском заливе разразилась война. Люди наблюдали за катастрофой по телевидению, но не имели возможности ознакомиться с фактами лично. Было сложно понять, чего в новостях больше — политически заангажированной информации или реального расследования. Проведя анализ, Бодрийяр опубликовал в изданиях Liberation и The Guardian три статьи — «Войны в Заливе не будет», «Идет ли война в Заливе» и «Войны в Заливе не было».

Автор утверждал, что после «горячей» войны, в которой человечество теряет людей, происходила «холодная» война, где битвы велись посредством запугивания населения. Настало время для «мертвой» войны: в ней принимает участие каждый, кто подвергается невидимой бомбардировке под экраном телевизора. Бодрийяр утверждает, что первым признаком подобных баталий является отсутствие объявления войны. Следовательно, линии ее развязки размыты, стирается грань между победителем и побежденным.

С тех пор мало что изменилось. Ежедневно человечество становится свидетелем войн, голода, нищеты и смертоносных эпидемий, но где вероятность, что телевидение рассказывает об этом правду? Живя в эпоху, которая предлагает бесчисленные ресурсы информации, человек стал жертвой симулякра.

По мнению Бодрийяра, образ, освещавший реальную картину мира, рано или поздно покроется злокачественной пылью. Искаженному изображению ничего не останется, кроме вранья о правдоподобности, а это означает закат всего, что было дорого, и торжество иллюзий. Помните «Последнюю битву» Льюиса, из культового романа «Хроники Нарнии»? Солдаты борются за богиню Таш, но ее в чулане нет, а жертв убивают злобные стражи порядка, прикрывающиеся именем религии.

ЛОЖЬ ПОЛИТТЕХНОЛОГИЙ

В начале 1990 года американское телевидение показывало беженку из Ирака — медсестра Найира рассказывала, как местные солдаты в кувейтском роддоме выбрасывали младенцев из палаты на ледяной пол и оставляли там умирать. Девушка утверждала, что ей удалось убежать из плена, но ее раздирают воспоминания о том, как на ее глазах убивали невинных людей.

Вскоре после начала войны в Персидском заливе оказалось, что роль беженки сыграла дочь посла Кувейта в США, а сам рассказ был хорошо продуманной работой сценаристов.

«Эта война также чистая и спекулятивная, до такой степени, что мы не представляем себе уже самого реального события, того, что оно могло бы означать и чем бы оно могло быть». (Ж. Бодрийяр. «Войны в заливе не было»)

Это не единственный пример манипуляций посредством отлаженных политических технологий. В 1989 году произошла Румынская революция. Президент Румынии Чаушеску приказал стрелять по участникам демонстрации, которые вышли на улицы в Тимишоаре.

Бодрийяр подчеркивал, что до сих пор доподлинно неизвестно, сколько прогремело выстрелов, но телевидение показывало десять трупов неизвестного происхождения. Репортеры называли количество жертв около нескольких десяток тысяч. Кадры появлялись на телеэкранах в таких сумасшедших количествах, что ощущение тысячных жертв казалось правдоподобным. Однако, фактически, количество трупов, появившихся на телеэкране, не превышало десяти.

«Эта война уже не соответствует известной формуле фон Клаузевица «война есть продолжение политики другими средствами», а, скорее, обозначает отсутствие политики, продолжаемое другими средствами». (Ж. Бодрийяр).(с)