В отчаянии я побежал к железнойдороге, где на спорной территории толпилисьразнокалиберные голубятни. Единственным шансом спасенияпетушка был Валера, развязный подросток лет четырнадцати,с которым я познакомился на берегу канавы за ловлейциклопа. Валериной страстью были голуби, а не рыбы.Циклопов его заставлял ловить отец, который занималсяразведением голубого неона. Валериного отца я тогда ещё незнал, а Валеру знал. И очень надеялся, что его знаниявсяко глубже, чем мои.

Валера был на месте, вкомпании завзятых голубятников урковатого вида. Задравголовы, они наблюдали несуразные кувырки турманов.Странная порода, специально выведенная на радость ленивымсоколам. С большим трудом мне удалось уговорить Валерупойти со мной и произвести осмотр больного.

Войдя накухню, Валера заглянул в холодильник:

"Пиванет?"
"Есть кефир..."

Валера пренебрежительныхмыкнул, но кефир взял. Взболтал бутыль, продавил зелёнуюкрышечку, отпил... Осмотрел кухню.

"Небогатоживете."
"Ну уж... ты бы рыбу оглядел?"

Валерапостучал пальцем по банке с петушком.

"На болоте упожарки циклопа ловил?"
"Да. Как ты узнал?"
"Тамбычок есть, нельзя ловить. Вишь — триперподцепил."

Я не знал значения слова «трипер», нозвучало жутко.

"Чего делать? Чем лечить? У менясинька есть... И соль."
"Не поможет. Тут бицилин-5нужен."
"Ёлы-палы... Где ж его взять?"
"Ваптеке, где ж ещё!"

Валера допил кефир изаскучал.

"Пива точно нет?"
"Точно."
"Пойду я тогда."

Меня осенила страшная догадка —вдруг заболел не только петушок, но и остальные рыбы? Я жевсех кормил со злополучного болота...

"Валер, будьдругом — глянь остальные мои аквариумы. Не заразил я всехрыб?"

По пути в мою с братом комнату Валера ещё раззаметил, что живём мы небогато. Наверное он был прав. Какещё могла жить семья инженеров? Рыбы на взгляд экспертаоказались здоровы. Но дополнительно я получил неожиданныйи очень дельный совет. Пару месяцев назад у отца на работепомер технолог, который держал в курилке аквариум.Аквариум отец забрать не разрешил, но зато мне досталсяизумительный в своём техническом великолепиитерморегулятор РТА-3 в комплекте с 30-ваттнымобогревателем. Единственным, но существенным минусомагрегата оказался вдрызг ржавый от старости стерженьтермоэлемента. Валера вяло указал на него пальцем исказал:

"Высуши, и надень на него гандон. Ржаветь небудет. У отца на всех регуляторах стоит."

Что такое«гандон», я тоже не знал. Но мой наставник предвосхитилвопрос, добавив:

"Купишь там же, в аптеке. Бери паруштук, они рвуться легко."

И ушёл. Зато вернулась спрогулки по магазинам бабушка.

- Ба, не богатагандонами? - поинтересовался я с порога. Бабушкавытаращилась на меня. Ну глуховата стала, возраст. Ямахнул рукой и побежал в детскую искать деньги.Собственно, искать было нечего... Скрипя сердцем, вскрылсвой НЗ — трёхрублёвую бумажку, подаренную глуховатой, нолюбящей бабушкой на окончание второго класса. И бросился ваптеку.

Ты куда, дурень?! - крикнула вследбабушка.
"В аптеку, у меня петушок заболел!"

Вбезлюдной аптеке меня встретила Валя, девушка из моего жеподъезда, но со второго этажа. У меня прям на душе легчестало, всё-таки, со знакомым человеком легче объясниться.Валя приветливо улыбнулась.

"Чего тебе,аскорбинки?"
"Мне бицилину-5 и паругандонов."

Я страшно переживал, что забыл уточнить уВалеры, можно ли купить какой-нибудь другой бицилин, есливдруг не окажется именно пятого. Очевидно, что Валяпрочитала это беспокойство, и улыбка сползла с её милоголица.

"Чего? Гандонов?!"
"Да. Пару штук."
"Ты кидаться ими будешь?"

Я искренне удивился —зачем же разбрасывать покупки, тем более такиеценные?

"Не буду я ничем кидаться. Я их на стерженьнатяну."

Валя нахмурила брови.

"Это шуткитакие? На какой ещё стержень?"
"Какие шутки, он сгнилуже почти. РТА-3."
"Чего три?"
"РТА. РТА-3. Увалеркиного отца вон на всех стоит."
"Идиотсюда."
"Как это — иди? Мне ещё бицилин-5 надо.Есть?"

Валя оглянулась: «Тамара Иванна, подойдитепожалуйста. Я ничего не понимаю, чего он такое бормочет.»Окошко заполнило лицо Тамары Ивановны. С ней я былнезнаком, поэтому вежливо поздоровался. Но она простосмотрела на меня сверху вниз.

"Тебе чего?"

Японял, что простая покупка затягивается и с наскоку тутничего не объяснишь, поэтому начал с другойстороны.

"У меня петушок заболел. Слипся весь,скукожился... мне бы бицилину... пятого..."
"Докторупоказывал? Или маме?"
"Нет, только Валере-голубятнику. Он сказал, что это трипер. Надо лечитьбицилином."

Лицо Тамары Ивановны побагровело, иначало напоминать оттенком дорсальный плавник моего петухав лучшие времена. Но тётя не выглядела рассерженной, акакой-то ошалелой. Голос у неё стал тоненьким.

"Чтоты такое говоришь то, мальчик? Выделения есть?"

Яобрадовался первому вопросу по существу.

"Да,прозрачная слизь какая-то. Как сопли, толькотоненькая!"

Багровая Тамара Ивановна шумно выдохнулаи выпрямилась. За её спиной я увидел бледнющую Валентину согромными глазами и прижатыми к груди руками. «Тёть Том,чего с ним делать то будем?» Я проникся глубоким уважениемк таким понимающим женщинам. Мои домашние никогда непроявляли должного интереса ни к аквариумам, ни к егообитателям. И уж конечно, никто из них не стал бы такискренне и глубоко переживать за судьбу больной рыбкималознакомого человека.

"В милицию надо звонить... Яне знаю... Или в скорую? Куда? Может, он врёт всё, илиподучил его дурак какой..." - Тамара Ивановна сдвинулаброви, без предупреждения хлопнула рукой по прилавку изаорала: "А ну, показывай!"

Я прям чуть не описалсяот неожиданности, честное слово. Может быть, онаусомнилась в моей платёжеспособности? Я протянул ей смятуютрёшку. Всё, что мог показать.

"Чего ты мне суёшьтут! Петушка показывай!"

На меня очень редко кричаливзрослые. Ну то есть кричала, конечно, воспитательница вдетском саду, когда у меня расползись тритоны, или когда яперенёс в группу муравейник. Но тогда вроде по делукричала... Да и то почти родной человек был... А этастрашная такая, толстая, красная. Сейчас я бы не стал из-за этого плакать, а тогда не удержался...

"Как же яего покажу?! Он дома, в банке плавает... Нахолодильнике..."

Видимо, Тамара Ивановна представиласебе петушка в банке, и от чего то эта картина едва нелишила её чувств. Она даже осела за стойкой. Один глазприщурился, рот приоткрылся и как-то задрожал, что ли...Тётка-то — сумасшедшая, как я сразу неразглядел?!!

Я понял, что ничего из того, что хотелкупить эта женщина мне точно не продаст, и решилретироваться. И нос к носу столкнулся с Валей. Онаподкралась сзади и хотела меня схватить. Такого коварствав государственном учреждении я никак не ждал, тем более —от своей милой соседки. В ужасе я проскочил у неё подмышкой и вылетел на улицу. Валя высокочила за мной спронзительным криком: «Держите его, у неготрипер!».

То ли просто никого поблизости неоказалось, то ли никто не захотел хватать больноготрипером ребёнка, не знаю. Но я улизнул. До самого дома ябежал не оглядываясь...

Дома меня встретилатревожная мать. За спиной у неё теснилась бабушка с такимскорбным выражением лица, на какое способны толькобабушки. Мне пришлось показывать уже дохлого к тому часупетушка. И сгнивший стержень терморегулятора тоже пришлосьпоказывать. Зато я узнал, что говорить «гандон» нельзя.Это плохое слово. Хорошее слово — «презерватив», но еготоже говорить нехорошо. Потом, уже вечером, к моей материпришла Валя, и они долго о чём то хихикали накухне.

Через год, или около того Валя вышла замуж. Иперестала, наконец, интересоваться при встречесамочувствием моего петушка.

Умеют же эти женщины изничего раздуть историю...

 источник