В отчаянии я побежал к железнойдороге, где на спорной территории толпилисьразнокалиберные голубятни. Единственным шансом спасенияпетушка был Валера, развязный подросток лет четырнадцати,с которым я познакомился на берегу канавы за ловлейциклопа. Валериной страстью были голуби, а не рыбы.Циклопов его заставлял ловить отец, который занималсяразведением голубого неона. Валериного отца я тогда ещё незнал, а Валеру знал. И очень надеялся, что его знаниявсяко глубже, чем мои.

Валера был на месте, вкомпании завзятых голубятников урковатого вида. Задравголовы, они наблюдали несуразные кувырки турманов.Странная порода, специально выведенная на радость ленивымсоколам. С большим трудом мне удалось уговорить Валерупойти со мной и произвести осмотр больного.

Войдя накухню, Валера заглянул в холодильник:

"Пиванет?"
"Есть кефир..."

Валера пренебрежительныхмыкнул, но кефир взял. Взболтал бутыль, продавил зелёнуюкрышечку, отпил... Осмотрел кухню.

"Небогатоживете."
"Ну уж... ты бы рыбу оглядел?"

Валерапостучал пальцем по банке с петушком.

"На болоте упожарки циклопа ловил?"
"Да. Как ты узнал?"
"Тамбычок есть, нельзя ловить. Вишь — триперподцепил."

Я не знал значения слова «трипер», нозвучало жутко.

"Чего делать? Чем лечить? У менясинька есть... И соль."
"Не поможет. Тут бицилин-5нужен."
"Ёлы-палы... Где ж его взять?"
"Ваптеке, где ж ещё!"

Валера допил кефир изаскучал.

"Пива точно нет?"
"Точно."
"Пойду я тогда."

Меня осенила страшная догадка —вдруг заболел не только петушок, но и остальные рыбы? Я жевсех кормил со злополучного болота...

"Валер, будьдругом — глянь остальные мои аквариумы. Не заразил я всехрыб?"

По пути в мою с братом комнату Валера ещё раззаметил, что живём мы небогато. Наверное он был прав. Какещё могла жить семья инженеров? Рыбы на взгляд экспертаоказались здоровы. Но дополнительно я получил неожиданныйи очень дельный совет. Пару месяцев назад у отца на работепомер технолог, который держал в курилке аквариум.Аквариум отец забрать не разрешил, но зато мне досталсяизумительный в своём техническом великолепиитерморегулятор РТА-3 в комплекте с 30-ваттнымобогревателем. Единственным, но существенным минусомагрегата оказался вдрызг ржавый от старости стерженьтермоэлемента. Валера вяло указал на него пальцем исказал:

"Высуши, и надень на него гандон. Ржаветь небудет. У отца на всех регуляторах стоит."

Что такое«гандон», я тоже не знал. Но мой наставник предвосхитилвопрос, добавив:

"Купишь там же, в аптеке. Бери паруштук, они рвуться легко."

И ушёл. Зато вернулась спрогулки по магазинам бабушка.

- Ба, не богатагандонами? - поинтересовался я с порога. Бабушкавытаращилась на меня. Ну глуховата стала, возраст. Ямахнул рукой и побежал в детскую искать деньги.Собственно, искать было нечего... Скрипя сердцем, вскрылсвой НЗ — трёхрублёвую бумажку, подаренную глуховатой, нолюбящей бабушкой на окончание второго класса. И бросился ваптеку.

Ты куда, дурень?! - крикнула вследбабушка.
"В аптеку, у меня петушок заболел!"

Вбезлюдной аптеке меня встретила Валя, девушка из моего жеподъезда, но со второго этажа. У меня прям на душе легчестало, всё-таки, со знакомым человеком легче объясниться.Валя приветливо улыбнулась.

"Чего тебе,аскорбинки?"
"Мне бицилину-5 и паругандонов."

Я страшно переживал, что забыл уточнить уВалеры, можно ли купить какой-нибудь другой бицилин, есливдруг не окажется именно пятого. Очевидно, что Валяпрочитала это беспокойство, и улыбка сползла с её милоголица.

"Чего? Гандонов?!"
"Да. Пару штук."
"Ты кидаться ими будешь?"

Я искренне удивился —зачем же разбрасывать покупки, тем более такиеценные?

"Не буду я ничем кидаться. Я их на стерженьнатяну."

Валя нахмурила брови.

"Это шуткитакие? На какой ещё стержень?"
"Какие шутки, он сгнилуже почти. РТА-3."
"Чего три?"
"РТА. РТА-3. Увалеркиного отца вон на всех стоит."
"Идиотсюда."
"Как это — иди? Мне ещё бицилин-5 надо.Есть?"

Валя оглянулась: «Тамара Иванна, подойдитепожалуйста. Я ничего не понимаю, чего он такое бормочет.»Окошко заполнило лицо Тамары Ивановны. С ней я былнезнаком, поэтому вежливо поздоровался. Но она простосмотрела на меня сверху вниз.

"Тебе чего?"

Японял, что простая покупка затягивается и с наскоку тутничего не объяснишь, поэтому начал с другойстороны.

"У меня петушок заболел. Слипся весь,скукожился... мне бы бицилину... пятого..."
"Докторупоказывал? Или маме?"
"Нет, только Валере-голубятнику. Он сказал, что это трипер. Надо лечитьбицилином."

Лицо Тамары Ивановны побагровело, иначало напоминать оттенком дорсальный плавник моего петухав лучшие времена. Но тётя не выглядела рассерженной, акакой-то ошалелой. Голос у неё стал тоненьким.

"Чтоты такое говоришь то, мальчик? Выделения есть?"

Яобрадовался первому вопросу по существу.

"Да,прозрачная слизь какая-то. Как сопли, толькотоненькая!"

Багровая Тамара Ивановна шумно выдохнулаи выпрямилась. За её спиной я увидел бледнющую Валентину согромными глазами и прижатыми к груди руками. «Тёть Том,чего с ним делать то будем?» Я проникся глубоким уважениемк таким понимающим женщинам. Мои домашние никогда непроявляли должного интереса ни к аквариумам, ни к егообитателям. И уж конечно, никто из них не стал бы такискренне и глубоко переживать за судьбу больной рыбкималознакомого человека.

"В милицию надо звонить... Яне знаю... Или в скорую? Куда? Может, он врёт всё, илиподучил его дурак какой..." - Тамара Ивановна сдвинулаброви, без предупреждения хлопнула рукой по прилавку изаорала: "А ну, показывай!"

Я прям чуть не описалсяот неожиданности, честное слово. Может быть, онаусомнилась в моей платёжеспособности? Я протянул ей смятуютрёшку. Всё, что мог показать.

"Чего ты мне суёшьтут! Петушка показывай!"

На меня очень редко кричаливзрослые. Ну то есть кричала, конечно, воспитательница вдетском саду, когда у меня расползись тритоны, или когда яперенёс в группу муравейник. Но тогда вроде по делукричала... Да и то почти родной человек был... А этастрашная такая, толстая, красная. Сейчас я бы не стал из-за этого плакать, а тогда не удержался...

"Как же яего покажу?! Он дома, в банке плавает... Нахолодильнике..."

Видимо, Тамара Ивановна представиласебе петушка в банке, и от чего то эта картина едва нелишила её чувств. Она даже осела за стойкой. Один глазприщурился, рот приоткрылся и как-то задрожал, что ли...Тётка-то — сумасшедшая, как я сразу неразглядел?!!

Я понял, что ничего из того, что хотелкупить эта женщина мне точно не продаст, и решилретироваться. И нос к носу столкнулся с Валей. Онаподкралась сзади и хотела меня схватить. Такого коварствав государственном учреждении я никак не ждал, тем более —от своей милой соседки. В ужасе я проскочил у неё подмышкой и вылетел на улицу. Валя высокочила за мной спронзительным криком: «Держите его, у неготрипер!».

То ли просто никого поблизости неоказалось, то ли никто не захотел хватать больноготрипером ребёнка, не знаю. Но я улизнул. До самого дома ябежал не оглядываясь...

Дома меня встретилатревожная мать. За спиной у неё теснилась бабушка с такимскорбным выражением лица, на какое способны толькобабушки. Мне пришлось показывать уже дохлого к тому часупетушка. И сгнивший стержень терморегулятора тоже пришлосьпоказывать. Зато я узнал, что говорить «гандон» нельзя.Это плохое слово. Хорошее слово — «презерватив», но еготоже говорить нехорошо. Потом, уже вечером, к моей материпришла Валя, и они долго о чём то хихикали накухне.

Через год, или около того Валя вышла замуж. Иперестала, наконец, интересоваться при встречесамочувствием моего петушка.

Умеют же эти женщины изничего раздуть историю...

источник

К рождеству 1987 года Фреддиподарили двух котят. Один котёнок был черепахового окраса,а второй — тёмно-коричневый. Черепаховый был толстым ипушистым, а коричневый представлял собой самое жалкоезрелище и истошно вопил. Меркьюри назвал черепаховогокотёнка Далила, а коричневого — Голиаф. «Так я всехпроведу, — радовался Фредди, — все будут автоматическидумать, что это Самсон и Далила».

Далила сталамаленькой принцессой. Она была любимицей Фредди. Он чащедругих кошек брал её на руки и гладил. А когда он ложилсяночью в постель, она всегда спала у него в ногах. Ей онпосвятил песню.

Однажды, вернувшись из Швейцарии вЛондон, Фредди обнаружил пополнение семейства: Мериприобрела ещё одну черепаховую кошечку. Фредди был ввосторге, чего нельзя сказать о животных: трусливый Голиафубежал, Далила зашипела, Оскар и Тиффани еёпроигнорировали. Кошку назвали Мико, и вскоре оназавоевала всеобщую любовь, даже Голиафа и Далилы. Все ониспали в одной корзинке, и Далила даже вылизывала её отхвоста до носа.

Всякий раз, как на экране появляласьреклама кошачьего корма, Фредди говорил, что ему оченьнравится белый кот Артур. Но тут же сомневался, можно лидержать белую кошку в доме: она же будет пачкаться. Джо иФеба хотели подарить Меркьюри белого котёнка, но боялисьего недовольства. На Джима Фредди кричал реже, поэтомурешили поручить покупку ему.

Сияющий Джим ещё неуспел ничего объяснить, как Фредди завопил: «Ещё однукошку приволок!» «А откуда ты знаешь?» — удивился Джим. «Утебя из под пиджака торчит её хвост», — ответил Фредди.Шестую кошку он назвал Лилия.

Песню “Delilah” оннаписал, когда был в Швейцарии и, как обычно, тосковал освоих кошках.

В конце песни Брайан Мэй мастерскисыграл на гитаре мяуканье кошки.

<iframe src="http://www.youtube.com/embed/roeNc6COPTI" width="640"height="480" frameborder="0"/>