Не знаю как в "своем деле", но в "не своем деле" Сахаров не субъект, а объект, объект Боннэр и иже с ней. Поэтому и разговоры с детьми шли под контролем Боннэр, чтоб те контроль над объектом не разрушили. В этом смысле восторг Архангельского - это восторг перед чудом техники, и, подспудно, перед мастерством оператора.

Забавная вещь: прочитал тут мемуары Фейнмана, этого зеркального отражения Сахарова; так вот, у Фейнмана в его "своем деле" у него был методологический прием: когда ему объясняли физику какого-либо процесса, он представлял себе природный объект и если модель не совпадала с тем, что он о существовании и функционировании этого объекта, а также об общих законах физики, знал, он не соглашался с оппонентом, и в большинстве случаев именно его взгляд оказывался верным в итоге. Но странным образом этот мыслительный аппарат отключался у него при разговоре с учениками йешивы, будущими раввинами. И в этом он тоже так похож на Сахарова