И нет войны, а дети сиротеют,

Тоскуя днем и плача по ночам.

И все никак приюты не пустеют,

Крепя печатью детскую печаль.

И цвет печати ярко-фиолетов,

И срок печали – явно не на час…

Что пользы в том, что крутится планета,

Когда огонь в родном окне угас?

И не красна пустышка-погремушка,

Не веселА гармошка с бубенцом,

Когда не с мамой вышита подушка,

И первый гвоздь вколочен не с отцом,

И первый окунь выужен – не с братом,

И сласть-пирог разделен не с сестрой…

Ребенок мал, что б видеть виноватых,

А у «больших» не в планах домострой.

Как сын оценит слов дороговизну,

Коль мама пьет, а папа пьет и бьет?

Как назовет он Родину Отчизной?

Как Матерью ее он назовет?

(О. Фокина)

Годы молодые с забубенной славой,

Отравил я сам вас горькою отравой.

Я не знаю, мой конец близок ли, далёк ли,

Были синие глаза, да теперь поблёкли.

Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.

В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.

Руки вытяну – и вот, слушаю на ощупь:

Едем... кони... кони... снег... проезжаем рощу.

"Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым

Душу вытрясти не жаль по таким ухабам!"

А ямщик в ответ одно: "По такой метели

Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели".

"Ты ямщик, я вижу, трус.. Это не с руки нам!"

Взял я кнут и ну стегать по лошадьим спинам.

Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.

Вдруг толчок... и из саней прямо на сугроб я.

Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки...

Забинтованный лежу на больничной койке.

И заместо лошадей по дороге тряской

Бью я жесткую кровать мокрою повязкой,

На лице часов в усы закрутились стрелки.

Наклонились надо мной сонные сиделки.

Наклонились и хрипят: "Эх, ты, златоглавый,

Отравил ты сам себя горькою отравой.

Мы не знаем, твой конец близок ли, далек ли,

Синие твои глаза в кабаках промокли".

(С. Есенин)

– Буль-буль, буль-буль!

Я знаю вас,

Я помню ваши речи.

С меня срывали всякий раз

Вы шапочку при встрече.

И опрокидывали всласть

Над нижнею губою,

Зато потом контроль и власть

Теряли над собою.

Я градом капелек, буль-буль,

Без лишних заковырок,

В башках у вас, как градом пуль,

Пробила сотни дырок.

– Буль-буль, буль-буль —

простой напев,

Его внимая знаку,

Вы то лобзались, захмелев,

А то кидались в драку.

Не пряча слез,

меня кляня,

К столу склонялись лбами

И становились для меня

Покорными рабами.

Звучал напев:

«Буль-буль, буль-буль»,

И жены уходили

Порой от вас не потому ль,

Что вы меня любили?

Я вам не раз в похмельный час

Огонь вливала в глотку

И отправляла многих вас

За трезвую решетку.

Буль-буль, буль-буль!

текло вино,

А мне какая горесть,

Что с кошельками заодно

Вы пропивали совесть?

Случалось, видели чертей

Вы с козьими рогами,

Ругали преданных друзей

И чокались с врагами.

Немало жертв,

летя с горы,

Унес поток жестоко,

Но унесла в тартарары

Я больше жертв до срока.

Буль-буль, буль-буль,

прошу налить.

Долой, что не отпето!

Меня любить — себя сгубить,

Но не страшит вас это.

Р. Гамзатов

Чилийские ученые разработали мощную вакцину против алкоголизма. Даже у тех, кто примет небольшую порцию алкоголя, она тут же вызовет тяжелое похмелье, после которого уже рука вряд ли потянется к бутылке.

Действие вакцины заключается в том, что она не позволяет печени перерабатывать алкоголь. В результате у того, кто выпил после "антиалкогольной прививки", начинается острая интоксикация со всеми вытекающими последствиями - ускоренным сердцебиением, сильной тошнотой и ощущением общего дискомфорта. Вакцина действует в течение периода от 6 месяцев до года, и отменить ее действие в это время невозможно.

Мысль о создании вакцины пришла чилийцам в голову после того, как они вспомнили об одной особенности ряда азиатских народов. Примерно 15-20 процентов японцев, китайцев и корейцев имеют генетическую мутацию, которая не позволяет им перерабатывать алкоголь.

В следующем месяце стартует испытание вакцины на мышах, которое определит правильную дозу, а в ноябре ее опробуют уже на людях, сообщает The Daily Mail. Сам препарат может выйти на фармацевтический рынок через два года.