Александр Перовский,
@ Давным-давно, на заре времен, в великие славные
былые дни Галактической Империи, жизнь была бурной, богатой и, по большей
части, свободной от налогов. Могучие звездные корабли бороздили бескрайние
просторы космического океана в поисках приключений и добычи у дальних экзотических
солнц. В те героические дни сердца были храбры, ставки высоки, мужчины были
настоящими мужчинами, женщины были настоящими женщинами, а маленькие мохнатые
создания с Альфа Центавры были маленькими мохнатыми созданиями с Альфа
Центавры. Никто не боялся противостоять неизведанным опасностям, совершать
великие поступки, расщеплять инфинитивы, которые никто до этого не расщеплял –
и так мало-помалу крепла Империя.

Разумеется, многие нажили баснословные состояния,
но в этом не было ничего противоестественного или постыдного, ведь особо бедных
тоже не было – по крайней мере, среди тех, о ком стоило бы говорить. И,
неизбежно, для самых богатых и самых успешных, жизнь сделалась довольно-таки
скучна и однообразна, и им стало казаться, что в этом виноваты те миры, где они
поселились. Ни в одном из этих миров условия нельзя было назвать
удовлетворительными: то климат не вполне подходящий, особенно во второй
половине дня, то дни на полчаса длиннее, чем хотелось бы, то море совершенно не
того розового оттенка.

Таким образом, создались условия для развития
нового направления специализированной индустрии: строительства элитных планет
по проекту заказчика. Подобные услуги стали оказывать на планете Магратея. Там
инженеры-гиперкосмики путем протягивания материи сквозь белые дыры создавали
для заказчиков планеты их мечты – золотые планеты, платиновые планеты, планеты
из эластичной резины с постоянными землетрясениями – выполненные с тем
высочайшим уровнем мастерства, который полагали должным богатейшие люди
Галактики.

Предприятие было столь успешным, что Магратея сама
вскоре стала богатейшей планетой всех времен, а остальные планеты Галактики
впали в нищету. Система рухнула, империя пришла в упадок, и над миллиардами
голодных миров воцарилось долгое мрачное молчание, нарушаемое лишь скрипом
перьев ученых мужей, склонявшихся ночами над учеными трактатами о значении
планирования в политической экономии.

Магратея исчезла, и память о ней превратилась в
легенду.

Ни единому слову которой в наши просвещенные дни
никто, разумеется, не верит. @