Цифры советских потерь и по сей день являются для многих ветеранов предметом противоестественной гордости. "Конечно, в Красной Армии с пренебрежением относились к человеческой жизни, - отмечает артиллерист Владимир Гормин. - Никто не знал, сколько людей погибло, да это никого и не волновало".

Генералы бросали свои "ударные армии" в лобовые атаки, невзирая на опасность вражеских контратак или окружения. "Немцы их отрезали, порой они неделями оставались в окружении, у них кончалось продовольствие, топливо, боеприпасы, - рассказывает один русский офицер. - Но они должны были прорываться из кольца".

Красноармейцев отличала крайняя недисциплинированность, подпитываемая чудовищным пьянством: неумеренное потребление водки было единственным, что хоть как-то помогало выносить фронтовые будни.

Даже неустанные усилия расстрельных команд (Сталин предпочитал держать своих солдат в узде именно таким способом) не могли удержать людей от эксцессов, зачастую смертельно опасных.

Когда солдаты одной из бригад захватили цистерну с чистым спиртом, они открыли по ней пальбу, а когда алкоголь брызнул из сотни пробоин, стали просто подставлять рот под струю. Многие напились до бесчувствия и едва не поплатились за это жизнью, когда немцы пошли в контратаку.

Трое солдат, попытавшихся проделать тот же трюк с громадной бочкой в одном из венгерских винных погребов, просто утонули в потоке вина.

Безрассудство советских солдат за рулем вошло в легенды. Автотранспортная служба расставляла на дорогах надписи "Тормози или погибнешь!", но десятки водителей грузовиков легкомысленно игнорировали эти предостережения - и действительно погибали. Владимир Гордин однажды видел, как три грузовика из автоколонны один за другим свалились в пропасть.

Или вот такой случай: один солдат танковой части, где служил Валентин Крулик, решил пошутить: надел немецкий китель и каску и ворвался в блиндаж, где отдыхало его отделение, размахивая шмайссером и крича "Хенде хох!"

Armageddon: The Battle For Germany 1944-1945

Рабичев Леонид Николаевич- С декабря 1942 года лейтенант, командир взвода 100-й отдельной армейской роты ВНОС при управлении 31-й армии

Публикация в журнале "Звезда", 2005
***
Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.
Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.
Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.
Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует — нет, скорее, регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали. Нет, не круговая порука, и вовсе не месть проклятым оккупантам — этот адский смертельный групповой секс.
Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы. Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. А полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.— Кончай! По машинам!
А сзади уже следующее подразделение. И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди, а телефонисточки мои давятся от хохота, а у меня тошнота подступает к горлу. До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей.
Шоссе освобождается для движения. Темнеет. Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег. Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерии, ПВО, политотдел. Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе. Во всех комнатах трупы детей, стариков и изнасилованных и застреленных женщин. Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.

Он свидетель, не так ли?

В нашем подъезде живёт весьма пожилая женщина. Её муж умер уже много лет назад. Из дома по состоянию здоровья выходить не может. Дети приезжают, как правило, один раз в неделю, в выходные. Получилось так, что мы её по возможности опекаем. О войне не может говорить без слёз, хотя прошло уже немало лет. Девочкой оказалась в оккупации. Несколько месяцев зимой 1941-1942 гг. были "под немцами", дважды оказывалась в амбарах, куда сгоняли народ (практически женщин и детей, стариков, но их было мало) и поджигали. Вот судьба: дважды буквально чудом спаслась и много лет прожила. Сейчас у неё уже правнуки есть. А вспомнит войну плачет.

Владимир Коновалов,

Никто даже и на миг не сомневается что за трагедия было все это.
Никто здесь не хочет что нибудь "опровергать"- было и то, и другое. Были люди, не тронутой войне, и наоборот.

Отделите страдания и муки Вашего народа от Сталина и его шайке.
Отдайте должному простыми солдатами, которые своими подвигами выиграли эту войну.Сталин никогда на фронте и не был. Берия- тоже, Все остальные холуи - только на почтенном расстоянии от всех опасностей. Буденного однажды послали- весь фронт пропал в окружении. То же и про Ворошилова.

Пишите о воли и мастерство Рокоссовского, Жукова, об роли Вассилевсково, об подвиге фронтового командира Белова П.А..

Но не и об Сталине.
Тогда я "с вами".

Я не являюсь поклонником Сталина. Наоборот. Знаю, что он не только "товарищей по партии" уничтожал. Немало и простых, не отягащённых политическими амбициями, людей пострадало. Некоторых выживших, кстати, очень порядочных людей, знал лично. Только я смотрю дальше. Вижу куда потомки тех, кто кричал "Хайль", сжигал женщин и детей в моей стране, тяжело ранил моего отца, практически единственного чудом выжившего из всей батареи, разбитой на Курской дуге, или тех, кто добросовестно работал на победу III рейха дело ведут. И тут я "не с вами".