Герой России. По факту между вами и Збигневом Бжезинским в плане высказываний нет никакой разницы. И вы, и он ненавидят православие всей душой. Церковная проповедь способствует нравственности среди людей, которые ее не только слушают, но и слышат. Для остальных слово, которое не укладывается в стереотип мышления и восприятия--пустой звук.
Теперь о нравственности. Это вообще мировоззренческий вопрос и касается от личного понимания вопроса нравственности каждого человека. Все зависит от того, кого считает человек нравственным авторитетом. Если для человека нравственный авторитет--Христос, этот человек будет стараться уподобиться Христу во всем. Если Степан Бандера--то будут подражать ему. Когда Церковь выходит с проповедью из оград храмов начинается от вас и вам подобных крики про православный Иран и клирикализацию общества. А как еще до людей не церковных донести нравственный посыл Христа? Только проповедовать. Общество у нас не однородное, в нем присутствуют люди самых различных взглядов, но нравственные постулаты Нагорной проповеди должны знать все. Прошу не путать с исполнять.
В атеистическом СССР проповедь Церкви была запрещена, но нравственный христианский код в душах людей сохранился даже спустя 70 лет и не смотря на репрессии и гонения. По-этому было возможным в обществе то, о чем вы говорите. С началом перестройки в страну хлынула с запада безнравственность и духовная параша, вам это не известно разве? Люди, потеряв свои ориентиры, быстро впитали чужие. К чему это привело вы, надеюсь, знаете. Мы чуть было не про..али свою страну. По поводу ключика под ковриком. За других сказать не берусь, не знаю. Душа--потемки. Я--православный. Отнюдь не высокодуховный. Но грабить вашу квартиру, даже если ключик под ковриком я не буду ни при каких обстоятельствах. Почему? Потому что для меня актуальна заповедь: "Не укради!" Вы сказали очень много слов, осудили всех и вся. Полили грязью тех, про кого вы, судя по вашему опусу, ничего не знаете, но тем не менее гневно осуждаете, как в незапамятные 30-е годы. Хочется спросить: "А судьи кто?"