31 декабря отправились из Москвы во Владимир. Рыжий настаивал на том, чтобы мы поехали на «Бла-бла-кар», но мне захотелось проделать этот путь на электричке, точно также, как путешествовал Венечка Ерофеев в своем произведении «Москва — Петушки».



Я и раньше пытался читать эту книгу, находясь, впрочем, в таком же расхристанном (или, как писал Ерофеев, трансдециальном) состоянии. Помню, тогда я заплатил за это очень дорогую цену.

Спустя 7 лет попробовал употребить постмодернистскую поэму в прозе в формате аудиокниги.

Борис Стругацкий называл эту поэму «замечательным» произведением. Говорил, что это творчество «самого высокого полета». Сравнивал работу Ерофеева с «Шинелью» Гоголя.

Не хочу лукавить, я не понял, в чем гений автора. Скорее всего, у меня просто нет литературного вкуса. К тому же, автор «вшил» в текст «Москва — Петушки» множество скрытых и прямых цитат из русской и мировой литературы, а еще классиков марксизма-ленинизма. К сожалению, я их не увидел. Вряд ли в этом виноват Ерофеев. Виноват я, потому что темный и плохо образованный.

Какая она, современная дорога «Москва-Петушки» спустя почти полсотни лет? Уверен, что главного героя (если бы даже ему и удалось пройти через турникеты и зону досмотра на Курском вокзале Москвы) неприменно сняли бы с электрички уже на станции «Серп и Молот», а все потому что электропоезд буквально кишит сотрудниками полиции. Любого, кого они видят с бутылкой пива, немедленно штрафуют. Совсем пьяных — быстро изолируют.

Это популярное транспортное направление сегодня превратилось в «базар на колесах». Не успевает один торгаш (обязательно громко и с выражением) рассказать о преимуществах своей безделушки, как его уже сменяет другой. И, к сожалению, господа полицейские никак не мешают этой бойкой торговле. Так, что, отправляясь маршрутом «Москва — Петушки», приготовьтесь к тому, что вам будут предлагать календари, летающие вертолеты (вам тут же продемонстрируют, как он летает) и другие игрушки для детей и взрослых.

***

Станция Петушки. Состав остановился.

Я все смотрел в окно, надеясь увидеть ее на перроне. Обязательно с косой от попы до затылка. Хотелось тоже зардеться, и вспыхнуть, и напиться в лежку. Но на холодном перроне никого не было.

Не заметил я и жасмин. Не услышал птичье пение, которое, как известно, в Петушках не умолкает.