Каковы стратегические военные цели ВСУ и ополчения в преддверии переговоров
Близость минских переговоров диктует фронту свою логику. Любая остановка наступления может быть расценена как Но...
Мам, я в плену, но ты не плачь..
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из "Градов"
И пол-больницы просто в хлам,
Но он лечил меня: "Так надо".
Мам, я чудовище, прости,
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь глаза…
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из "Градов"
И пол-больницы просто в хлам,
Но он лечил меня: "Так надо".
Мам, я чудовище, прости,
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь глаза…
Каковы стратегические военные цели ВСУ и ополчения в преддверии переговоров
Близость минских переговоров диктует фронту свою логику. Любая остановка наступления может быть расценена как Но...
Мам, я в плену, но ты не плачь..
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из "Градов"
И пол-больницы просто в хлам,
Но он лечил меня: "Так надо".
Мам, я чудовище, прости,
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь глаза мои открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом сотворили!
В больницах раненых полно..
Здесь каждый Киев проклинает!
Отец, белый чем полотно,
Ребенка мертвого качает..
Мать, я - чудовище, палач!
И нет здесь, мама, террористов..
Здесь только стон людской и плач!
И мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: "Стой!
Ложись, сопляк!" , - и дальше матом...
Он не хотел в меня стрелять..
Он - Человек, а я - убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштоптали, теперь как новый.
Меня лечил дворецкий врач
Усталый, строгий и суровый.
Он выполнял врачебной долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?
Говорят, что это стихотворение принадлежит украинскому солдату. Хорошо бы...
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из "Градов"
И пол-больницы просто в хлам,
Но он лечил меня: "Так надо".
Мам, я чудовище, прости,
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь глаза мои открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом сотворили!
В больницах раненых полно..
Здесь каждый Киев проклинает!
Отец, белый чем полотно,
Ребенка мертвого качает..
Мать, я - чудовище, палач!
И нет здесь, мама, террористов..
Здесь только стон людской и плач!
И мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: "Стой!
Ложись, сопляк!" , - и дальше матом...
Он не хотел в меня стрелять..
Он - Человек, а я - убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштоптали, теперь как новый.
Меня лечил дворецкий врач
Усталый, строгий и суровый.
Он выполнял врачебной долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?
Говорят, что это стихотворение принадлежит украинскому солдату. Хорошо бы...