Возможна ли власть без подчинения? И могут ли обладать властью все сразу?

Современная постановка вопроса Нации и «национальных» движений - это не вопросы обрядов, языка или размера кокошника. Это прежде всего, вопросы власти и подчинения.

Кто кем управляет

Вопросы подчинения в человеческом обществе вполне примитивны и прочно связаны с агрессией. Бытовые, семейные, рабочие конфликты — если присмотреться, большая их часть, и самая кровавая, связана с вопросами власти и подчинения. Отстаиванием права на власть. Или права на неподчинение. Повод может быть самый незначительный и дурацкий, но если под вопрос ставится система подчинения и власти, в ход идет самая тяжелая артиллерия.

В любой «жесткой» системе — армии, тюрьме, копрорации, первейший вопрос - определение места в иерархии и обламывание всех «бунтарей». И принципиально важным является установление и поддержание критериев принадлежности к тому слою, к тому «мы», которое наделено властью.

Исторически, вопрос оформления понятия «политической нации» связан с вопросом изменения подхода к носителю «власти» в такой общественной системе, как государство. «Нация» возникла как противовес «сословию», аристократии. Понятие «гражданина» вводило признаки принадлежности к группе - «нации», обладателей власти, внутри которой, существовало номинальное равенство. Границы группы были поначалу весьма узкими. Буржуазные революции распространили границы «власть имущего» слоя на буржуазию, то есть на владельцев некого капитала.

Во времена формирования понятия «нации» и «национального государства» никому не приходило в голову путать это понятие с этносом, народностью. Монарх и нищий, фабрикант и рабочий могли быть одного этноса и это ни у кого не вызывала сомнение, но так же не вызывало сомнение то, что между ними пропасть. Вопросы этноса, принадлежности к «французам» или «австрийцам» не были вопросами власти. Они существовали в достаточной мере отдельно друг от друга. История Европы знает множество примеров полнейшего интернационализма в вопросах престолонаследия и распределения власти.

Все правят, кто же подчиняется?

Двадцатый век, с его Великой Октябрьской Социалистической Революцией, с развитием, во многом обусловленным этой же Революцией, всеобщего избирательного права во всем мире, выявил внутреннюю проблему концепции «нация как источник власти». Проблему состоящую в том, что когда власть принадлежит всем, то её не над кем осуществлять. Формально, нет ни подчиненных, нет ни выгодоприобретателей. Власть «нации» превратилась в юридическую фикцию, замену «божественного помазания», став логической основой «демократической формы правления», когда избиратели «наделяли» или точнее принимали власть предложенного им владельцами капитала кандидата.

Если вспомнить недавний разговор о «законе о нации», то единственный подход к нему, в рамках действующей правовой традиции, именно таков. Формулирование нации как источника власти, а следовательно формулирование его таким образом, что бы он распространялся на всех граждан. Подвижки возможны в том, каким критериям должен соответствовать гражданин. А тут все просто, если решено дробить Россию на моноэтнические государства, то формулировки будут включать этнические определения, а если нет, то не будут.

Выделение правящей нации.

Параллельно с развитием механизмов работы с нацией как с совокупностью избирателей в рамках одного государства, было обнаружено, что в области государственно-экономического устройства можно оперировать не только общностью экономических и правовых интересов различных социальных групп.

В начале двадцатого века бурно развилась идея о том, что группа «власть имеющих» может формироваться не по имущественному признаку, и не по гражданству, а по принадлежности к некому этносу, национальности. Изначально и до сих пор, этот подход является основным противопоставляемым подходу классовому, социальному.

В его рамках можно заменить социальный вопрос этническим вопросом. Вместо разрешения противоречия между финансовым и промышленным капиталом, например, сосредоточить внимание на национальности обладателей финансового капитала. Национал — социализм был тем же капитализмом, где не титульные нации были лишены прав и привлекались к принудительной эксплуатации. То есть специфическое понятие о социализме распространялось, в части обобществления труда, капитала и средств производства — на «чужих», а в части потребления — на «своих». Нацистская Германия исповедовала открытый и честный национализм в виде формулирования принадлежности к «правящему слою» на основе этнической принадлежности. Внутри этого «правящего слоя» была уже своя иерархия, но вся она была выше тех, кто в этот слой не входил.

Если не нацизм, рабовладение и апартеид, то что?

Германский нацизм, рабовладение, апартеид, все это признано античеловечным и преступным. Но исключительное удобство использования этнического вопроса как заменителя решения вопроса социального, было осознанно и многократно использовано.

Акцент сместился с права власти одного этноса (расы) над другими, в сторону власти (контроля) над ресурсами и богатствами, включая ни недра («это наши нефть, порт, гора ...») и бюджет («хватит кормить …»).

Со времени перехода к новой форме финансового капитализма, которую называют еще глобализмом (хотя формально, почти весь механизм его действия сформулирован в рамках «Ямайской валютной системы», развитием которой явилась система тотального кредита), в конце 20 — начале 21 века, этнический вопрос и вопрос подмены политической борьбы на борьбу за «этнические права» стал инструментом надгосударственного управления. Инструментом манипулирования массами, замену политически и экономически оправданных общими интересами групп, на аморфные в политическом и экономическом плане группы объединенные по этническому признаку.

Следствием установления «этнического» контроля над ресурсами всегда становилась необходимость этнических элит эти ресурсы продать «мировому сообществу». В итоге внутри этническое расслоение увеличивается, противоречия нарастают, что влечет повышение градуса пропаганды этнического «единства» - это же наш олигарх, а не басурманский. Своих надо поддерживать и защищать.

Национализм — инструмент глобализма.

Единственный случай, когда объединение по этническому признаку эффективно, это война, причем война связанная дроблением каких либо межэтнических союзов. В остальных случаях, даже на войне, как показывает история, эффективнее консолидация по другим, нежели этнические, признакам. Что вполне логично, так как всякая этническая консолидация одновременно означает этническое размежевание, то есть отделение, отторжение от себя тех, кто не входит в этнос.

Таким образом, «национальный вопрос» и «моноэтнические государства» были использованы как способ дробления противников, уменьшения их значимости. Немаловажным бонусом этого инструмента является то, что сосредоточенность на «национальном» вопросе приводит к естественному и безболезненному проникновению системы экономического управления и надгосударственного контроля на фрагменты бывших государств и союзов.

Проблема Нации в том, что она может и является носителем власти только в рамках некого государственного аппарата. Двадцатый век же характеризуется расцветом надгосударственных оформ управления. Что делает нацию субъектом заведомо подчиненного уровня. ПО аналогии «человек» и «корпорация», где у человека есть единственный способ существовать в «корпорации» - подчинятся её управлению.

В рамках системы управления Запада, национальные государства как форма организации определенного, подчиненного уровня давно отработаны, и успешно использованы. Так же широко национализм используется как способ дробления любых неугодных союзов и «атомизации» любой общественной деятельности — сведение активности в направлении «национального» сепаратизма и управление складывающимся «многообразием».

Ситуация с Брэкситом, референдумами в Шотландии и Каталонии лишь на первый взгляд выглядят антиглобалистскими. На деле это продолжение той же политики, которая была использована в Югославии, Чехии, СССР и так далее. Это уменьшение и дробление административно единых образований, с превращением их в заведомо малозначительные и заведомо включенные в надгосударственную систему социально-экономического и политического управления. Это инструментарий глобализма.

Глобальна система строится на контроле за финансами. Не на владении деньгами, а на контроле за ними. Для неё нет «богатых» людей или стран. Ты можешь быть мультимиллиардером, но если ты не имеешь отношения к механизмам управления финансами, то ты такой же «пользователь системы», как и любой лавочник или закредитованный потребитель. Этой системе глубоко безразличен этнический, национальный вопрос. Кроме того случая, когда она может использовать его как инструмент в собственных целях. Этническое объединение, национальную общность невозможно противопоставить этой системе, просто потому, что это не пресекающиеся плоскости, понятия разного порядка.

Мировой глобализм с удовольствием профинансирует антиглобалистские выступления в пользу самоуправления Каталонии и Шотландии, просто потому, что чем мельче государственное образование, тем безальтернативнее его подчинение «мировому сообществу» и тем легче его игнорировать и подавлять, в случае такого не подчинения.
Все эти Ле Пены и Русские марши, все это чрезвычайно эффективный механизм сокрытия реальных проблем и реализации атомизации в области государственного управления, дробления союзов, обладающих собственной значимой силой и волей.

Возврат к старому

Национальнй вопрос в том виде, в котором он сейчас ставится, от контроля ресурсов снова вернулся к вопросу придания одним этносам больших прав, большей власти чем представителям других этносов. Это то самое «деление по национальному признаку». Пока не слишком явное но вполне очевидное. Это придание власти одному этносу запрещать одежду другого этноса. Это право одного этноса убивать, сажать в тюрьму и подвергать преследованию представителя другого этноса на основании сокращения права на презумпцию невиновности по этническому признаку. Под прикрытием защиты культуры делаются шаги в сторону нацизма германского покроя.

Революция, «конец истории» и кому принадлежит власть?

Октябрьская Революция привела к огромным потрясениям и жертвам. Почти сто лет назад были противопоставлены различные слои общества, был поднят вопрос о праве на власть одних и необходимости безропотно подчинятся других. Тот мир который мы имеем сейчас, мир в котором люди номинально считаются равными, который отличается от мира Диккенса и Достоевского не только развитием технологий, но и существенным изменением социального устройства, он безусловно возник во многом благодаря этой революции.

На протяжении десятилетий внимание человечества было привлечено к вопросам социального устройства, к механизмам защиты интересов различных слоев населения, к балансу между обеспечением развития и сокращением имущественной розни, к уважению личности и так далее.

Это развитие пришло к опасной черте, к поднятию вопроса о глубинных противоречиях, о потребности в новых преобразованиях, обеспечивающих очередной шаг человечества в развитии общества и «увеличению справедливости». В этот момент было объявлено о «конце истории» о ненужности и невозможности никаких социальных изменений. Внимание было перенесено на казалось бы утратившие всякую актуальность вопросы религиозной и этнической розни.

Кто мог ожидать, что в 21 веке религиозные войны и межэтнические конфликты унесут сотни тысяч или даже миллионы жизней? А ведь начиная с Югославии мы видим одно и тоже разжигание этнической и религиозной вражды. На ближнем востоке отчетливо проступает одна из основных глубинных причин войны от которой пострадали миллионы — уверенность «европейцев» в собственном превосходстве, формирование супер этноса «Западный человек» который подхватил знамя с надписью «Бремя белого человека».

На фоне происходящего Октябрьская революция предстает как явление прогрессивное и осмысленное. Как часть исторического процесса, как интеллектуальное строительство, а не как животная бойня, в которую постепенно превращается попытка заменить социальное развитие рассовыми и этническими разборками основанными на первобытных инстинктах.

Инспирированному глобальным капиталом развитию национализма, в самых его отвратительных проявления, усиленных тем, что сотни маленьких нацистских образований будут объединены одним общим глобальным социально-экономическим проектом, есть единственная альтернатива — отказ от идеи «конца истории», продолжение социальнэх преобразований, вскрытие существующих противоречий и осмысленное социально- экономическое конструирование на новых принципах. На понимании роли капитала, функционировании денег и на направление этих механизмов на пользу обществу и человечеству в целом. Отправной точкой может являться четкое понимание того, кому принадлежит всласть сейчас.

В год подготовки к 100 летнему юбилею Великой Октябрьской Социалистической Революции было бы неплохо понять, что вопрос о власти, которую эта революция хотела вручить народу, но по мнению многих, вручила Партии, снова остро стоит на повестке дня.