«Они (либералы), - негодовал Достоевский, - там пишут о нашем народе: «дик и невежествен... не чета европейскому...» Да наш народ - святой в сравнении с тамошним! Наш народ еще никогда не доходил до такого цинизма, как в Италии, например. В Риме, в Неаполе, мне самому на улицах делали гнуснейшие предложения - юноши, почти дети. Отвратительные, противоестественные пороки - и открыто для всех, и это никого не возмущает. А попробовали бы сделать то же у нас! Весь народ осудил бы, потому что для нашего народа тут смертный грех, а там это - в нравах, простая привычка, - и больше ничего. И эту-то «цивилизацию» хотят теперь прививать народу!- не уступлю. Да никогда я с этим не соглашусь! До конца моих дней воевать буду с ними,

- Но ведь не эту же именно цивилизацию хотят перенести к нам, Федор Михайлович! - не вытерпела, помню, вставила я.

- Да непременно все ту же самую! - с ожесточением подхватил он. - Потому что другой никакой и нет... Начинается эта пересадка всегда с рабского подражания, с роскоши, с моды, с разных там наук и искусств, а кончается содомским грехом и всеобщим растлением...».