Парень Насти Дмитрук («… никогда мы не будем братьями») сбежал от мобилизации в Россию. Плачет, наверное, девушка, читая сочиненное злыми людишками «письмо» беглеца:
Никогда мы не будем парою,
Ты одна теперь станешь старою.
Духа нет у меня быть карателем –
К огорченью отца и матери.
Ты себя назвала поэтессою,
Ты не плакала над Одессою.
Много лайков собрала с ретвитами,
Поглумившися над убитыми.
Я вначале над тем не парился,
Но повестка пришла – опечалился.
Воля – слово мне так знакомое,
А тут вдруг пришли с военкомами.
А на фронте стреляют пулями,
Увернуться от них смогу ли я?
У меня ж в сердце кровь горячая...
Ну так, может, родня припрячет, а?
У меня ведь глаза бесстрашные,
Лишь в «фейсбуке» мы все опасные.
Повзрослели и стали хмурыми,
Расхотелось водиться с дурами.
Нам на уши лапши навешали –
Мы восстали, шуты потешные.
Но теперь нас пробило изменою –
Москали нам братья бесценные.
Пусть стреляют другие придурки,
Лучше буду я класть штукатурку.
Не скучай, дорогая Настя.
Не получится, видно, счастья! (с)
Никогда мы не будем парою,
Ты одна теперь станешь старою.
Духа нет у меня быть карателем –
К огорченью отца и матери.
Ты себя назвала поэтессою,
Ты не плакала над Одессою.
Много лайков собрала с ретвитами,
Поглумившися над убитыми.
Я вначале над тем не парился,
Но повестка пришла – опечалился.
Воля – слово мне так знакомое,
А тут вдруг пришли с военкомами.
А на фронте стреляют пулями,
Увернуться от них смогу ли я?
У меня ж в сердце кровь горячая...
Ну так, может, родня припрячет, а?
У меня ведь глаза бесстрашные,
Лишь в «фейсбуке» мы все опасные.
Повзрослели и стали хмурыми,
Расхотелось водиться с дурами.
Нам на уши лапши навешали –
Мы восстали, шуты потешные.
Но теперь нас пробило изменою –
Москали нам братья бесценные.
Пусть стреляют другие придурки,
Лучше буду я класть штукатурку.
Не скучай, дорогая Настя.
Не получится, видно, счастья! (с)