Название статьи не соответствует её содержанию. Рапорт полковника Вейса, на основе которого автор статьи выстроил все свои суждения, не содержит ничего из того, что можно было бы считать "предвидением страшных поражений Красной армии". Отметим, что "предвидение" (синонимы-"предсказание", "пророчество", "прорицание") является понятием, обозначающим изложение с высокой точностью времени, места, действующих лиц, хода и последствий будущих событий и процессов. Ни одному из этих основополагающих требований рапорт Вейса не соотвествует ни в малейшей степени. Более того, в его опусе содержится масса искажений и откровенных подтасовок так же как и элементы НЛП. В конечном итоге, доклад, призванный якобы укрепить обороноспособность армии, работает прямо в противоположную сторону.

Но обо всём по порядку.

Итак, в августе 41-го, в дни тяжелых боев и отступлений Красной армии, некто полковник Вейс, начальник артиллерии 9-й армии Юго-Западного направления, направляет "секретный рапорт" самому главкому с изложением своей оценки событий. Вопросы вызывает сама подача информации "наверх" пyтeм перепрыгивания через головы командарма и комфронта, не говоря уже о структурах которым Вейс подчинялся непосредственно: командующему артиллерией направления и начальнику оперативного отдела. Наконец, Вейс должен был согласовать сови соображения с Особым отделом своей армии, а тот-со своим вышестоящим начальством.

Чтобы было понятнее: командующие стратегическими направлениями в первые месяцы Великой отечественной были фактическими представителями Верховного Главнокомандующего. После них последней инстанцией был уже сам Сталин. И дело не в том, что рядовой человек (а в данном случае-совсем не рядовой) мог обратиться напрямую к лидеру страны. Вот пример.

В 1935 году, после открытия в Москве первой линии метро, корреспондент "Вечерней Москвы" Трофим Юдин дозвонился по коммутатору до приемной Сталина и взял у него... интервью-оценку метрополитена ("Записывайте, товарищ Юдин: метро мне очень понравилось. Наше метро самое лучшее в мире. Сталин"). У редактора газеты началсь истерика: если врет и напечатать-выгонят с работы и из партии. Если не врет и не напечатать-то же самое. Юдин снова позвонил Сталину:------
-"Товарищ Сталин мне не верят и хотят уволить".
-"Передайте, что я не велел вас увольнять"
После этого Юдин пересидел в газете шестерых редакторов.

Таким образом, такой прыжок Вейса через головы непосредственных начальников формально можно было бы объяснить беззаветным рвением помочь своей стране и донести правду-матку до руководства, минуя посредственных тугодумов между ним и Буденным.

Так ли всё было на самом деле?

Для начала ознакомимся с позицией самого автора статьи. Это совсем нелишне, так как в значительной степени объясняет причину, по которой он вообще обратиля к рапорту Вейса да ещё и возвел его чуть ли не в разряд библейского документа.

"А что на деле? 22 июня 1941-го – первый день Великой Отечественной стал днем шока и народной боли. Враг безнаказанно бомбил города и аэродромы. Первый месяц войны полностью опрокинул все предвоенные представления о ней. Красная армия отступала под натиском вермахта и его союзников. Пал Минск, противник рвался к Москве, Ленинграду и Киеву. Это время стало периодом осмысления допущенных ошибок. Руководствуясь опытом первых боев, военные специалисты пытались донести до советского руководства свои выводы причин поражения".

Простой поиск в интернете показывает, как "безнаказанно" фашисты бомбили наши города. Вот факты: В период с 22 июня по 5 июля люфтваффе потеряли на Восточном фронте 807 самолётов (в это число входят полностью уничтоженные и требующие капитального ремонта). С 6 июля по 2 августа – ещё 843 самолёта. Всего же с утра 22 июня по 31 декабря 1941 года боевые потери немецкой авиации составили 4 543 самолёта, из них 3 827, или 82%,-на Восточном фронте.

Учитывая, что получение Буденным рыданий Вейса по поводу поражений Красной армии датированы 3 августа 1941, то несложный подсчёт вышеприведенных данных показывает, что с 22 июня по 2 августа 1941 года немцы безвозвратно потеряли на советско-германском фронте 1650 самолетов. Это безнаказанность? Кстати, у немцев провалились все попытки воздушных налетов на Москву, в то время как 8 августа 41-го наши Ил-4 (они же ДБ-3) нанесли первый бомбоый удар по Берлину, а в дальнейшем, находясь в небе над Берлином, открытом текстом по радио сообщали об успешной бомбардировке своему командованию и товарищу Сталину.

"Красная армия отступала под натиском вермахта и его союзников". Опять же, самый поверхностный обзор событий показывает, что Красная армия отступала в основном из-за предательства генералитета, лишившего её накануне нападения врага основных боевых ресурсов (полное игнорирование директив Москвы о приведении войск в боевую готовность, перепаханные аэродромы, слитое с самолетов горючее, снятое вооружение, вывод войск на полевые занятия без вооружения и материальной части, увольнения и отпуска в последние дни и часы перед нападением, концерты в частях для оставшегося личного состава, вместо выведения его на оборонительные рубежи и т.д.), а после нападения целенпарвленно сдававшего территоию врагу.

Как иначе понимать действия генерала Коробкова, который увел свою 4-ю армию из Бреста уже 22 июня, бросив на произвол судьбы дивизию НКВД, защищавшую Брестскую крепость? Что означали действия генерала Павлова, так и не отдавшего приказ о приведении войск ЗапОВО в боевую готовность, а после нападения врага приказавшего 3-й и 10-й армии покинуть хорошо укрепленные УРы в Белостокском выступе, где они могли держаться полгода и больше, а вместо этого были расстреляны и разбобмлены на шоссе? Почему генералы Понеделин и Кириллов водили уводящими и параллельными курсами (первый-12-ю армию, второй-13-й корпус) свои соединения, постепенно подтачивая их боеспособность и в конечном итоге привели их в котел? В соответствии с какими боевыми уставами наши танковые части были брошены в район Дубно по частям без артиллерийской и авиационной поддержки, в результате чего им пришлось воевать не столько с танками противника, сколько с его противотанковой артиллерией и авиацией? Примеров предательства так много, что они требуют отдельного расследования и изложения. Для нас же здесь важно установить факт того, что несмотря на все поражения и неудачи наших войск, ни о каком "бегстве" от врага не было и речи. Наоборот, там где командиры не подчинились предателям-троцкистам типа Тимошенко и Жукова и ориентировались на конкретную ситуацию (т.e. самостоятельно привели свои войска в боевую готовность) фашисты столкнулись с хорошо организваонным сопротивлением и понесли большие потери уже в первые дни агрессии. Для примера можно назвать таких выдающихся военачальников как Рокоссовский, Черняховский и Руссиянов.

Что касается "периода осмысления допущенных ошибок", то он не ограничивается какой-то фазой войны или мира. Осмысление ошибок носит перманентный характер, ибо речь идёт о боевой подготовке войск в мирное и военное время, об их участии в боях и накопленном опыте.

Возникает вопрос, почему автор статьи придает такое значние одному из тысяч рапортов, которые тогда потоком шли по всем инстанциям вверх-вниз.

Ведь все содержание рапорта Вейа есть не что иное, как переиначенное на свой лад постановление ЦК ВКП (бы) об организации обороны страны от 30 июня 1941 года. То самое, которое было изложено в речи Сталина 3 июля 1941 года. Автор в самом деле считает, что читатели поверят, будто у Буденного в те дни не было информации о происходящем и только благодаря стараниям Вейса он узнал правду о событиях?

Смотрим выдержки из рапорта Вейса, любезно процитированные автором статьи. Ничего кроме сгущения красок, выдачи частного за общее, исключения-за закономерность. Потрясающее суждение "военного специалиста" (мы специально приводим всю цитату целиком):

"Вейс сделал в своем рапорте ряд предложений по исправлению ситуации, беря за пример тактику противника. Он предлагал создать в армиях, корпусах и дивизиях мобильные резервы, которые можно в кратчайший срок перебросить в любом направлении для отражения вражеских ударов и нанесения контрударов по самым уязвимым местам.

Каждое, даже небольшое наступление нужно было тщательно и быстро готовить. А затем перейти к маневренным действиям и бить по флангам и вражеским тылам, отказавшись от разрозненных действий родов войск. Наоборот, следовало наносить концентрированные удары при их взаимодействии на определенных направлениях.

Против трусов и паникеров следовало ввести в практику отдачу под суд всех, от солдата до генерала, за сдачу без оснований территории, населенных пунктов и оставление оружия на поле боя.

Все случаи героизма и отваги на фронте полковник предлагал максимально популяризировать, причем застрельщиками подвигов сделать политработников, которые должны быть в бою среди бойцов. То есть политаппарату следовало перейти от болтовни к делу, личным примером воодушевляя солдат на подвиги.

Каждый случай жестокой расправы с врагом нужно было широко освещать, поддерживать и поощрять. Также полковник призвал отбросить иллюзии, что личная заинтересованность воина в бою не играет роли, а лишь общие идеалы могут служить основным мотивом для стремления войск сразиться с врагом. В пример он привел Суворова и Наполеона, допускавших личную мотивацию солдат в виде наград и трофеев. Подытоживая эту мысль, Вейс прямо писал, что в такой обстановке вести войну культурно невозможно:

«Нужно отбросить прочь теорию «культурной войны» и придерживаться лозунга о том, что «война есть война, она ведется по своим законам, а законы войны беспощадны». В борьбе все средства хороши, которые приводят к победе» (конец цитаты).

Где в этих рассуждениях Вейса хоть крупица новизны?

Он предлагает создать в соединениях резервы? Но формирование и задействование резервов в ходе боевых действий является неотъемлемой часть военного искусства и эта тема тщательно изучалась во всех военных учебных заведениях СССР, начиная с суворовских училищ и кончая Военной академией им. Фрунзе. Или руководство страны и армии до Вейса не знало, что надо создавать резервы?

"Каждое, даже небольшое наступление нужно было тщательно и быстро готовить. А затем перейти к маневренным действиям и бить по флангам и вражеским тылам, отказавшись от разрозненных действий родов войск. Наоборот, следовало наносить концентрированные удары при их взаимодействии на определенных направлениях. "" Да ладно! А есть такие боевые действия, которые не надо "тщательно и быстро" готовить? Или при планировании боевых действий не учитывается маневр подразделениями и огнём? И кто и когда отказывался от нанесения взаимодействующих концентрированных ударов? Для кого и с какой целью Вейс поместил в свой рапорт отрывки из конспекта учебника по тактике? Буденный, между прочим, в отличие от троцкистского "самородка" Жукова, будучи в маршальском звании, сел за парту рядом с полковниками и генералами в академии Фрунзе и вполне усвоил стратегию и тактику. Так что в этом отношении в напоминаниях Вейса маршал Буденный точно не нуждался.

"Против трусов и паникеров следовало ввести в практику отдачу под суд всех, от солдата до генерала, за сдачу без оснований территории, населенных пунктов и оставление оружия на поле боя". А как же вопли в адрес "тирана" Сталина, который предлагал всё это (в куда более логическом и обосновнанном виде) ещё 3 июля 1941 года, т.e. за месяц до составления Вейсом своего липового "пророчества"? Или Вейсу, отвечавшему за артиллерию одной отдельной армии, можно было предлагать такие меры, а Сталину, отвечавшему, за весь Союз Советских Социалистических Республик-нельзя?

"Все случаи героизма и отваги на фронте полковник предлагал максимально популяризировать, причем застрельщиками подвигов сделать политработников, которые должны быть в бою среди бойцов. То есть политаппарату следовало перейти от болтовни к делу, личным примером воодушевляя солдат на подвиги. "" Какая категоричность! А как же сотни военных корреспондентов-журналистов, фoтографов, кинооператоров, с первого дня войны вместе с политотделами частей и соединений включившихся в идеологическую борьбу с врагом и в совершенно немыслимых условиях выпускавших газеты, брошюры, боевые листки? Вместе с солдатами державшими оборону в окопах и шедшими в контратаки? Или пример Синцова из "Живых и мертвых" Константина Симонова, автор статьи считает плодом фантазии писателя?

Что значит "политаппарату следовало перейти от болтовни к делу"? Это вообще из какой метафизики? Главное оружие политработника-слово и именно словом политруки поднимали бойцов в бой. Это-"болтовня"? Комиссары шли на врага впереди своих солдат-чтобы они видели их в деле. Комиссар Фомин в Бресткой крепости, который ни на шаг не отходил от своих солдат, подбадривая их и в пеердышке между боями поддерживал их шутками-болтун? Г-н Нагирняк вообще в курсе, что значит работа с личным составом? Когда комиссар именно балагура ставит на видное место, чтобы солдаты разрядились от нечеловеческого напряжения боёв, сохранили решимость и трезвую голову при виде убитых друзей и командиров.

Батальонные, полковые, бригадные, дивизионные, корпусные комиссары-все они проходили специальную подготовку по управлению личным составом в критической ситуации, изучали психологию личности и коллектива, сохраняли здоровую атмосферу в своих частях и соединениях, не допуская распространеия паники и шкурнических настроений. Это делается иначе как словм и личным примером? И если комиссары занимались "болтовнёй", которая не давала результатов, почему шикльгрубер выпустил отдельный "приказ о комиссарах", как военного контингента, представляющего "наибольшую опасность" для фашистского рейха, т. к. они являлись носителями советской идеологии-сталинской справедивости. Как видим, для фашистов комиссары были отнюдь не "болтунами", а врагом номер один. Согласно этому приказу, комиссаров даже не считали военнопленными-их расстреливали на месте. Стал бы враг так обращаться с комиссарами, елси бы они занимались пустой болтовней? Отчет очевиден.

А уж стенания Вейса о том, что "вести войну культурно" невозможно вообще тянут на "новизну" похлеще Великих географических (в данном случае-исторических) открытий. Вообще-то, советский народ уже в первые дни войны убедился с какими извергами ему придётся воевать и как-то не особенно заморачивался "культурными аспектами" при встрече с врагом. Особенно категоричны были в этом отношении партизаны. Да и лозунг, озвученный нашим правителством в первый же день войны: "Всё для фронта, всё для Победы" отнюдь не располагал к балгодушествованию в отношении смертельного врага. В чем он скоро убедился. Зачем Вейс приписывает себе то, что давно и планомерно осуществляется государственной политикой СССР в условиях военного времени?

Очевидно, что в лице Вейса мы имеем дело с клиентом, снедаемым мелочным тщеславием, который в тяжёлых условиях первого периода войны решил "срубить понты" для карьерного взлёта. Кстати, позже ему все-таки дали звание генерал-майора. Но видно полёт мысли и амбиции нашего клиента были куда выше, нежели одна звезда на погоне (пусть и генеральская). Вот и докатился до охаивания советсткого строя и Сталина. Кстати, "кровавый тиран" с учётом военных заслуг (воевал все же) герра Вейса просто засунул его в кутузку, хотя законоательство предусматривало куда более серьезное наказание на пораженческую агитацию и попытку подрыва авторитета рукодства страны в условиях военного времени да ещё и на фронте. Такой вот "правдоруб"-плагиатор и графоман.

Если бы заявлениям этого "правдоруба" дали ход, ситуация на фронте могла обостриться ещё больше. В связи с этим не сиключено, что Вейс был в числе троцкистов из генералитета, который пытался провернуть "операцию влияния" на военное руководство дабы направить по пyти возрастания потерь личного состава и материального ущерба. Зря что ли Хрущев его выпустил из тюрьмы сразу после убийства Сталина. Но ответить на этот вопрос можно будет только посмотрев всю информацию о Вейсе в архивах.