В первый раз мне попался человек, который срисовал мои работы один-в-один и, получив замечание, просто закрыл личку. Также человек выложился в достаточно крупной группе и получил кучу лайков (см. предыдущую запись на стене). Народ ценит искусство, чо. Обычно срисовасты как-то шли на контакт и мы с ними улаживали все мирным способом - я советовала, как найти свой стиль, они слушали. Я просила указать имя автора первоначальной идеи - указывали. А этот товарищ просто выдает чужие идеи за свои и ни в чем признаваться не желает. И срисовщик это профессиональный, у него достаточно качественно получается. Мне раньше казалось, что профессионалы связываться с моей мазней не станут - у них своих идей дофига, а получается, что нет. И какую сложную вещь ни нарисуй, могут сдуть один-к-одному и продать в тех кругах, где про меня никто не знает, а потом раскрутиться и даже обвинить в плагиате. Ясен пень, что ничего с этим не сделать, остается только день и ночь ломать мозг в поисках новых тем, чтобы людям было что срисовывать, прибегая на готовенькое.
Если хотите помочь хоть что-то сделать, то добро пожаловать сюда - http://vk.com/typikal?w=wall-31556867_105030

У большинства племен были свои шуты. Оглала и Лакота называли их Хейока («сумасшедшие»), Арапахо называли их Кса Хаукан («святой идиот»), и оба народа считали их духовными проводниками. Люди Салиш почитают память шута, который (не так давно) дал отпор миссионерству. Миссионер пытался завлечь людей в свою церковь, раздавая им маленькие зеркала, и настоятельно призывая их прикрыть свои тела одеждой белых людей. «Тогда шут (женщина!) сказала с улыбкой, что придет в церковь в воскресенье в одной шляпе и старых ботинках!»

Хопи охраняют своих Священных Шутов, включая их в свои обряды Катчина («Облако духа»), где шуты совершают веселое вхождение с крыши, спускаясь по веревочной лестнице на площадь, где танцуют катчинас. Они восклицают: «Смотри туда! Все, изобильно и красиво!» Их сошествие является очень сложным, как правило, головой вниз, и вызывает много смеха, так как они падают друг на друга. Они не видят катчинас, пока не врезаются в них, а потом они говорят: «Это мое!» или «Это все мое!» Они действуют глупо, по-детски, жадно, эгоистично, и непристойно. Поскольку они притворяются, что знают свое окружение, они
издеваются над туристами, антропологами, соседними индейцами, даже над самими собой! Они выпрашивают еду. Их игры, гадания и упражнения на равновесие нравятся толпе. Танцующие Шуты иногда притворяются, что они невидимы, усиливая шутку.

Выживание этих ритуальных шутов дает нам ключ к пониманию того, насколько важным общинным духом был Шут для каждого индейских племени. Ничего не было святым для Священного Шута. Он был социальным критиком высшего порядка. Его смешная мимика и шутки выставляла напоказ общее лицемерие и высокомерие. Его изображение смешного поведения показало людям (очень юмористическим способом) их собственные глупости и «слепые пятна». «Шут был, как газета или журнал, или как один из тех людей, которые пишут статьи, чтобы сказать вам, стоит ли читать книгу или смотреть фильм. Они делали замечания обо всем, каждый день, все время.

Если шут думал, что племенной совет собирается сделать глупость, тогда он появлялся на совете, и имитировал любое движение каждого из вождей. Только шут будет подражать ему таким образом, который покажет каждую бородавку на этом персонаже, и каждая дыра в их идеях вдруг будет выглядеть реально большой».

С приходом «захватчиков», этой священной обряд стал одним из самых опасных, может быть, более опасным, чем у Воинов. Возможно, именно поэтому большинство Священных Шутов исчезли из поля зрения! Как говорит женщина-целительница Кри в истории «Полет Седьмой Луны»: «Не удивительно, что мы никогда не ладили... мой народ и ваш народ. Они были все время раздражены друг другом и между ними выросла большая ненависть. Это было неизбежно, потому что у моего народа было больше гордости и юмора. Ваши люди были испуганы и хотели расстрелять тех, кто смеялся над ними. Тем не менее, я все еще нахожу вас, белых людей, очень
забавными. Я должна смеяться над вами, потому что вы никогда не позволяете себе идти дальше. Каждое слово к вам завершается или же доходит очень долго. Вам нравится долбить значение чего-либо, чтобы притянуть его к своей собственной глупости. Оно будет служить вам хорошо, но перестанет быть таким хрупким».