В годы войны еврейский вопрос вновь обострился: слишком много людей именно этой национальности скопилось в тыловых и медицинских службах, в учреждениях культуры, в различных комитетах.
В августе 1942 года в Секретариат ЦК поступила записка, информирующая о том, например, что из 12 руководителей Большого театра (директор, дирижеры, режиссеры и т. п.) 10 человек - евреи, среди руководителей только один человек русский.
В 1943 году секретарь парткома МГУ В. Ф. Ноздрев направил в ЦК письмо, в котором сообщил, что в предшествующем 1942-м "пропорция окончивших физический факультет Университета евреев и русских составила 98% и 2%".
Еврейский антифашистский комитет, возглавляемый актером Михоэлсом, почти в открытую поддерживал тесные отношения с международными еврейскими организациями. Именно это занимало главное место в работе "антифашистского" комитета.
В недрах подобного рода комитетов и родилась идея об особой роли евреев во второй мировой войне. На встрече с американской делегацией, состоявшей из одних евреев, Михаил Шолохов гневно и резко отверг эту идею. В минувшей войне, сказал писатель, погибали в основном русские, а не евреи.
В другой раз, рассказывал Шолохов: "Прихожу и вижу во главе стола Эренбурга, а вокруг него пятнадцать евреев. А я в военной, не очень свежей, форме, с пистолетом, в сапогах. Я вижу сидит ближе всех ко мне, качается в качалке американский еврей Леонид Первомайский, протягивает мне качающуюся руку и говорит: "Здравствуйте, Михаил Александрович!". Я как заору на него: "Встань, сволочь!".
Эренбург начал увещевать Шолохова, а писатель, не снижая тона:
"А идите вы все... Борцы за мир! Я же один среди вас русский".