Следовало ожидать, что Грузия попадет в это зачарованное место - где на камне испокон веков написано: "на право пойдешь - коня потеряешь... и т.д.". Сам избранный маршрут содержал в себе неизбежность оказаться здесь. Ведь то, что определило этот выбор, с самого начала принадлежало к сказке а не к были. Известные слова Мандельштама о том, что именно Грузия стала для русских поэтов "обетованной страной поэзии" объясняют всю изнеженность романтизированного грузинского самосознания в советском союзе, после распада которого Грузины встали на сторону чувств а не разума. Причем чувств недостаточно отрефлексированных и по преимуществу сомнительного качества и происхождения. Так к гордой обиде за то, что русские перекрасили грузинские церкви пройдясь белой краской прямо по древнейшим фрескам и упразднили древнюю автокефальную православость, примешивались чувства культурного реваешизма за весь небывалый расцвет русской культуры XIX-XXвв., попытка отыграться за счет парадигмы грузин-мачо-непокорный-дисидент-запад; а так же чисто провинциалистически-хамское обожание запада за его набитый карман.

Сегодня на распутье предлагается следующая альтернатива: пойдешь на север - потеряешь Абхазию (Россия ставит это условием), пойдешь на запад - потеряешь душу (гендернейтральные дети в перемешку с гомосуксуализмом и без права на национальную историю, дух...веру). Выгода в первом случае, если идти на север - продавать на российском рынке вино. Во втором случае выгода это шишь на постном масле.

Есть еще и третий путь, который одновременно является наиболее последовательным ровно как и с наибольшей очевидностью констатирующим фундаментальную ошибочность всего проиденного пути: это путь страдания. Непризнание независимости Абхазии, непродажа души либералам - а продолжение хождения по мукам, но на этот раз с упованием не на себя, как на молодцов, а лишь на милостивого Господа Бога, который один лишь может явить чудо что спасет страну.