Роман Романов: деградация и дезинтеграция
Мрачный взгляд социолога из Петербурга: шесть «русских синдромов», благодаря которым в России все ВОТ ТАК.
Синдром №1: «Центры силы»
В России один центр силы. Этот центр – Москва. Это концентрация денег, власти, технологий, знаний и т.п. У нас нет горизонтальной мобильности: переезд в регион – это всегда понижение статуса, денежные и ресурсные потери. Все устремления активных людей направлены в Москву или ЧЕРЕЗ Москву. Такое положение дел обедняет провинцию, а Москву распирает, и она от этого болеет.
В России один центр силы – это государственная власть. Да, внутри нее существуют группы, клики, кланы и т.д., но, тем не менее, она воспринимается как единая система – и по ключевым вопросам так и выступает. С начала 2000-х государственная машина закрыла игру для всех, кто не является ее частью.
В итоге у нас один центр силы – государственная власть в Москве, функционирующая по принципу франшизы.
Как, спрашивается, должны возникнуть какие-то альтернативные политические и общественные движения? Откуда они возьмут ресурсы внутри страны? Кто даст им денег? Кто станет прокачивать альтернативные центры силы, если это грозит потерями, если легче просто прислониться к центральной власти? Никто.
Синдром №2: «Антропологический пессимизм»
С одной стороны, власть лучше многих протестующих знает, насколько она неспособна решать проблемы по обустройству и развитию России. Даже на терминологическом уровне она воспринимает людей не как «народ», «нацию» или хотя бы «граждан», а преимущественно как «население». Население – это хтоническая презренная масса, источник проблем и иррациональных волнений. Слабость, пассивность и глупость – вот доминирующие качества населения. Политический класс плохо представляет, что делать с населением и просто тянет его, как тот самый чемодан, который тяжело нести и нельзя бросить (впрочем, попытки бросить периодически осуществляются).
Моменты усталости политического класса от населения маркируются настроением, выраженным в мудрой народной фразе «ебитесь как хотите».
И в этом смысле рост гражданской активности, инициатива на местах, попытки населения принять на себя ответственность и что-то сделать должны бы приветствоваться властью, потому что снимают с нее часть нагрузки, которая ей уже опротивела.
Но это только одна сторона парадокса. Потому что дальше все разворачивается в классическую сторону двух базовых для власти страхов:
- Страх проблем и ответственности. Активность населения глупа и неконструктивна, инициативы потенциально проблем не решат и\или приведут к большим проблемам. Поэтому, наигравшись в активность, население останется у разбитого корыта с новыми проблемами – и решать их придется власти, только сделать это будет уже сложнее. А виновата тоже будет власть.
- Страх потери контроля. Гражданская активность – отлично. Но если население станет слишком активным и начнет трансформироваться в нечто большее, чем население, возникнет закономерный вопрос о компетентности власти, о необходимости ее преобразования – и вообще о необходимости. «Зачем вы нам нужны, мы и так прекрасно справляемся?»
Решить этот парадокс власть пытается при помощи контроля активности. Гражданская активность должна как-то происходить, но под контролем старших товарищей. В итоге создаются карикатурные проекты, которые ничем полезным, кроме освоения бюджетов не заняты, участие чиновника в той или иной инициативе сразу выжигает под ней землю.
Синдром №3: «Деградация»
Под человеческим капиталом в широком смысле подразумевают совокупность интеллекта, здоровья, знаний, качественного и производительного труда и качества жизни. Не будем утешать себя – по большинству этих параметров в России происходит нарастающее падение. Вместе с этим падением происходит разрушение и дефункционализация инфраструктур и отраслей, ответственных за воспроизводство и повышение качества человеческого капитала (здравоохранение, образование, ЖКХ, трудовые отношения).
В целом – насколько бы эта формулировка не отдавала евгеникой – люди становятся хуже как материал для общественного строительства. Их здоровье, социальные и коммуникативные навыки, повседневные привычки, качество труда и качество жизни приходят в негодность. Работодатели чувствуют это как кадровую проблему, «не с кем работать». Жители спальных районов чувствуют это как бытовую проблему: «от гопников не пройти». Демографы говорят о депопуляции.
Иррационализация поведения, неспособность выполнять сложные задания, вступать в сложные отношения, быть субъектом планирования и целеполагания, избегание ответственности, саморазрушающие жизненные стратегии, виктимное и криминальное поведение – все это еще в начале века назвали бы словом «деградация». «Саморазрушение до конца», как пела когда-то группа «Технология», становится стилем жизни многих, но парадокс в том, что люди, втянутые в процесс деградации, далеко не всегда ощущают, что стали частью примитивного мира, стратегии примитивизации жизни и отношений. Они это чувствуют как просто жизнь, правда, весьма специфическую.
Невозможно строить сложные социальные конструкции будущего, имея под рукой толкиновских орков.
Синдром №4: «Разобранность пространства»
Огромное российское пространство не соединено. Перемещаться по территории России неудобно и дорого. Мы жалуемся на деградацию, но при наличии собранного пространства человек из «племенного союза» может просто приехать «цивилизацию посмотреть», случайно проехать мимо. Люди «из цивилизации» могут приехать на периферию. При наличии собранного пространства и при соблюдении некоторых дополнительных условий цивилизация будет расползаться как вирус. В разобранном, рассоединенном пространстве, цивилизация накапливается в нескольких очагах и стягивает к себе «новых варваров», желающих наживы, что рано или поздно приводит к взрыву.
Поинтересуйтесь, как изменилось количество внутренних авиарейсов в России. Посмотрите, как это соотносится с другими странами. В итоге получается, что носители цивилизации мигрируют к цивилизации, а «новые варвары» и «племена» рассредотачиваются по своим территориям, т.е. разобранность пространства вносит вклад в расслоение, разделение, размежевание населения.
Синдром №5: «Замещение населения»
В России остро стоит проблема миграции и сохранения «русскости» как этнокультурной ценности. Язык толерантности, принятый большей частью власти и либеральной интеллигенции не предполагает даже разговора о таких проблемах. Сказать, что русские представляют собой ценность как этнос – значит пройти по статье 282. Сказать, что русские существуют – значит быть оплеванным либеральной интеллигенцией, утверждающей, что русские – это конструкт.
Но есть факт – наряду с развитием и появлением собственных «новых варваров», Россия испытывает неконтролируемый приток чужих. Инициативы власти в области решения национального вопроса таковы, что поневоле заставляют задуматься о стратегии замещения населения: если вы хотите использовать простые управленческие стратегии, материал тоже можно подобрать попроще.
Считаю, что в настоящий момент речь идет именно о размывании России как этнокультурной общности и о превращении ее в некоторое абстрактное, не привязанное к национальным традициям и истории образование. «Торговая федерация» из Star Wars, как и было сказано.
Синдром №6: «Ценностная дезориентация»
В современной России произошел кризис базового ценностного консенсуса. Разрушены базовые представления о добре и зле, хорошем и плохом, должно и недолжном. Это разложение затронуло как уровень обобщенных ценностей и предельных представлений (цели и смысл жизни, представления о достоинстве, справедливости и т.п.), так и бытовой уровень: люди не знают, как друг к другу правильно подойти, заговорить, что вежливо, а что нет, что допустимо по отношению к другому человеку, а что нет – и т.д.
Нормы и консенсусы подобного рода существуют в России в качестве групповых: средовых, отраслевых, корпоративных и проч. «В нашей среде так принято», «в нашей компании так принято», «в нашей деревне так принято». Но стоит выйти за пределы компании, среды или группы – и ты уже не знаешь, что хорошо, что плохо и как заговорить с человеком. Никаких тебе «общечеловеческих ценностей».
Все это вызывает эффекты крайней атомизации и разобщенности – состояния, обратного солидарности – а значит: 1) нет комфортной среды, которая выступает для человека как «подушка социальной безопасности» 2) понижена конкуренция с «новыми варварами», которые как раз технологиями групповой солидарности владеют.
Если подводить итог, можно выделить две основные глобальные тенденции: ДЕГРАДАЦИЯ и ДЕЗИНТЕГРАЦИЯ. Любая власть, любая политическая сила, которая претендует на сохранение контроля над территорией РФ, вынуждена будет определиться: она за деградацию и дезинтеграцию – или против.
Пока все за. Аминь.
Мрачный взгляд социолога из Петербурга: шесть «русских синдромов», благодаря которым в России все ВОТ ТАК.
Синдром №1: «Центры силы»
В России один центр силы. Этот центр – Москва. Это концентрация денег, власти, технологий, знаний и т.п. У нас нет горизонтальной мобильности: переезд в регион – это всегда понижение статуса, денежные и ресурсные потери. Все устремления активных людей направлены в Москву или ЧЕРЕЗ Москву. Такое положение дел обедняет провинцию, а Москву распирает, и она от этого болеет.
В России один центр силы – это государственная власть. Да, внутри нее существуют группы, клики, кланы и т.д., но, тем не менее, она воспринимается как единая система – и по ключевым вопросам так и выступает. С начала 2000-х государственная машина закрыла игру для всех, кто не является ее частью.
В итоге у нас один центр силы – государственная власть в Москве, функционирующая по принципу франшизы.
Как, спрашивается, должны возникнуть какие-то альтернативные политические и общественные движения? Откуда они возьмут ресурсы внутри страны? Кто даст им денег? Кто станет прокачивать альтернативные центры силы, если это грозит потерями, если легче просто прислониться к центральной власти? Никто.
Синдром №2: «Антропологический пессимизм»
С одной стороны, власть лучше многих протестующих знает, насколько она неспособна решать проблемы по обустройству и развитию России. Даже на терминологическом уровне она воспринимает людей не как «народ», «нацию» или хотя бы «граждан», а преимущественно как «население». Население – это хтоническая презренная масса, источник проблем и иррациональных волнений. Слабость, пассивность и глупость – вот доминирующие качества населения. Политический класс плохо представляет, что делать с населением и просто тянет его, как тот самый чемодан, который тяжело нести и нельзя бросить (впрочем, попытки бросить периодически осуществляются).
Моменты усталости политического класса от населения маркируются настроением, выраженным в мудрой народной фразе «ебитесь как хотите».
И в этом смысле рост гражданской активности, инициатива на местах, попытки населения принять на себя ответственность и что-то сделать должны бы приветствоваться властью, потому что снимают с нее часть нагрузки, которая ей уже опротивела.
Но это только одна сторона парадокса. Потому что дальше все разворачивается в классическую сторону двух базовых для власти страхов:
- Страх проблем и ответственности. Активность населения глупа и неконструктивна, инициативы потенциально проблем не решат и\или приведут к большим проблемам. Поэтому, наигравшись в активность, население останется у разбитого корыта с новыми проблемами – и решать их придется власти, только сделать это будет уже сложнее. А виновата тоже будет власть.
- Страх потери контроля. Гражданская активность – отлично. Но если население станет слишком активным и начнет трансформироваться в нечто большее, чем население, возникнет закономерный вопрос о компетентности власти, о необходимости ее преобразования – и вообще о необходимости. «Зачем вы нам нужны, мы и так прекрасно справляемся?»
Решить этот парадокс власть пытается при помощи контроля активности. Гражданская активность должна как-то происходить, но под контролем старших товарищей. В итоге создаются карикатурные проекты, которые ничем полезным, кроме освоения бюджетов не заняты, участие чиновника в той или иной инициативе сразу выжигает под ней землю.
Синдром №3: «Деградация»
Под человеческим капиталом в широком смысле подразумевают совокупность интеллекта, здоровья, знаний, качественного и производительного труда и качества жизни. Не будем утешать себя – по большинству этих параметров в России происходит нарастающее падение. Вместе с этим падением происходит разрушение и дефункционализация инфраструктур и отраслей, ответственных за воспроизводство и повышение качества человеческого капитала (здравоохранение, образование, ЖКХ, трудовые отношения).
В целом – насколько бы эта формулировка не отдавала евгеникой – люди становятся хуже как материал для общественного строительства. Их здоровье, социальные и коммуникативные навыки, повседневные привычки, качество труда и качество жизни приходят в негодность. Работодатели чувствуют это как кадровую проблему, «не с кем работать». Жители спальных районов чувствуют это как бытовую проблему: «от гопников не пройти». Демографы говорят о депопуляции.
Иррационализация поведения, неспособность выполнять сложные задания, вступать в сложные отношения, быть субъектом планирования и целеполагания, избегание ответственности, саморазрушающие жизненные стратегии, виктимное и криминальное поведение – все это еще в начале века назвали бы словом «деградация». «Саморазрушение до конца», как пела когда-то группа «Технология», становится стилем жизни многих, но парадокс в том, что люди, втянутые в процесс деградации, далеко не всегда ощущают, что стали частью примитивного мира, стратегии примитивизации жизни и отношений. Они это чувствуют как просто жизнь, правда, весьма специфическую.
Невозможно строить сложные социальные конструкции будущего, имея под рукой толкиновских орков.
Синдром №4: «Разобранность пространства»
Огромное российское пространство не соединено. Перемещаться по территории России неудобно и дорого. Мы жалуемся на деградацию, но при наличии собранного пространства человек из «племенного союза» может просто приехать «цивилизацию посмотреть», случайно проехать мимо. Люди «из цивилизации» могут приехать на периферию. При наличии собранного пространства и при соблюдении некоторых дополнительных условий цивилизация будет расползаться как вирус. В разобранном, рассоединенном пространстве, цивилизация накапливается в нескольких очагах и стягивает к себе «новых варваров», желающих наживы, что рано или поздно приводит к взрыву.
Поинтересуйтесь, как изменилось количество внутренних авиарейсов в России. Посмотрите, как это соотносится с другими странами. В итоге получается, что носители цивилизации мигрируют к цивилизации, а «новые варвары» и «племена» рассредотачиваются по своим территориям, т.е. разобранность пространства вносит вклад в расслоение, разделение, размежевание населения.
Синдром №5: «Замещение населения»
В России остро стоит проблема миграции и сохранения «русскости» как этнокультурной ценности. Язык толерантности, принятый большей частью власти и либеральной интеллигенции не предполагает даже разговора о таких проблемах. Сказать, что русские представляют собой ценность как этнос – значит пройти по статье 282. Сказать, что русские существуют – значит быть оплеванным либеральной интеллигенцией, утверждающей, что русские – это конструкт.
Но есть факт – наряду с развитием и появлением собственных «новых варваров», Россия испытывает неконтролируемый приток чужих. Инициативы власти в области решения национального вопроса таковы, что поневоле заставляют задуматься о стратегии замещения населения: если вы хотите использовать простые управленческие стратегии, материал тоже можно подобрать попроще.
Считаю, что в настоящий момент речь идет именно о размывании России как этнокультурной общности и о превращении ее в некоторое абстрактное, не привязанное к национальным традициям и истории образование. «Торговая федерация» из Star Wars, как и было сказано.
Синдром №6: «Ценностная дезориентация»
В современной России произошел кризис базового ценностного консенсуса. Разрушены базовые представления о добре и зле, хорошем и плохом, должно и недолжном. Это разложение затронуло как уровень обобщенных ценностей и предельных представлений (цели и смысл жизни, представления о достоинстве, справедливости и т.п.), так и бытовой уровень: люди не знают, как друг к другу правильно подойти, заговорить, что вежливо, а что нет, что допустимо по отношению к другому человеку, а что нет – и т.д.
Нормы и консенсусы подобного рода существуют в России в качестве групповых: средовых, отраслевых, корпоративных и проч. «В нашей среде так принято», «в нашей компании так принято», «в нашей деревне так принято». Но стоит выйти за пределы компании, среды или группы – и ты уже не знаешь, что хорошо, что плохо и как заговорить с человеком. Никаких тебе «общечеловеческих ценностей».
Все это вызывает эффекты крайней атомизации и разобщенности – состояния, обратного солидарности – а значит: 1) нет комфортной среды, которая выступает для человека как «подушка социальной безопасности» 2) понижена конкуренция с «новыми варварами», которые как раз технологиями групповой солидарности владеют.
Если подводить итог, можно выделить две основные глобальные тенденции: ДЕГРАДАЦИЯ и ДЕЗИНТЕГРАЦИЯ. Любая власть, любая политическая сила, которая претендует на сохранение контроля над территорией РФ, вынуждена будет определиться: она за деградацию и дезинтеграцию – или против.
Пока все за. Аминь.
Комментировать
Нравится
В избранное
Цитировать