– Центробанк России пытается тушить пожар керосином, – уверен замдиректора Института Дальнего Востока РАН, член Европейской ассоциации китаеведов Андрей Островский. – Регулятор повышает курс доллара по отношению к рублю, и если он поднимет ключевую ставку еще раз, мы, возможно, увидим курс 100 рублей за доллар, и будем рассуждать уже о деноминации.

Понятно, ЦБ пытается таким способом отрезать валютных спекулянтов, которые сейчас имеют сумасшедшие барыши, от рублевых кредитов – поднимает ставки на заемном рынке. Но каковы последствия такого шага?!
Процент кредитной ставки для российских коммерческих банков будет составлять 12-13%, а ставки кредитов по отраслям промышленности, которые предоставляют коммерческие банки, составят уже 15-16%.

С такой нормой рентабельности – 15-16% – ни одно предприятие в России не работает. Раньше предприятия, которым требовался кредит, могли выйти на зарубежные финансовые рынки и взять кредит в валюте под небольшой процент. Сегодня, в условиях санкций, они лишены такой возможности. Более того, перекредитованные российские предприятия вынуждены сегодня покупать валюту втридорога, чтобы расплатиться по западным кредитам. Кончится это тем, что значительная их часть объявит себя банкротами.

«СП»: — В чем главная проблема?

- На мой взгляд, в том, что в России главной задачей Центробанка объявили таргетирование инфляции. Между тем, такого нет ни в одной стране мира. Контролем инфляции занимаются социально-экономические министерства и ведомства. Грубо говоря, инфляция зависит от количества рабочих мест, а также конкурентоспособности отечественных товаров на внутреннем и внешнем рынках. Чем выше качество товара, тем выше спрос на него, что в условиях высокой конкуренции снижает цену на товар. В результате снижения потребительских цен снижается и инфляция.

Центробанки во всем мире отвечают за другой важнейший фактор – количество денег в экономике. В России, например, денежная масса в обращении составляет 46% от объема ВВП – другими словами, стране не хватает финансовой «крови». Делается это, чтобы сдержать инфляцию, но цели такой подход не достигает – сегодня это особенно очевидно.

«СП»: — А что делают китайцы?

- В Китае ситуация иная: денежная масса в обращении составляет 200% ВВП. В результате своих денег в стране достаточно много, и кредиты бизнесмены получают под 4-5% годовых. Это и позволяет китайским предприятиям быть конкурентоспособными. При этом они конкурируют, прежде всего, друг с другом.
Судите сами: в Китае работают 12 миллионов предприятий, из которых 1 миллион в год разоряется, не выдерживая конкуренции на рынке, но в тот же год появляется еще 1 миллион новых предприятий, которые возникают вследствие перелива капитала из одной отрасли в другую.

В результате в Китае уже на протяжении многих лет инфляция не превышает 3-4% в год. В России же, напомню, в 2014 году инфляция достигла 10%, и это явно не предел.

Другими словами, принципиальный урок китайского опыта реформ можно сформулировать так: проблема инфляции не решается путем сжатия денежной массы. Такое сжатие влияет лишь на рынок заимствований и на кредитование предприятий.

«СП»: – Но принято считать, что слабый рубль позволит активизировать механизм импортозамещения и реанимировать российскую экономику. Разве не так?

– Проблема в том, что сегодня российские предприятия не могут импортозамещение обеспечить. Им для этого нужны новые станки и оборудование, а для покупки оборудования – кредиты. Между тем, процентные ставки по кредитам сегодня слишком высоки. Можно, конечно, посоветовать покупать оборудование на собственные средства, но денег у предприятий банально нет: «спасибо» действующей в России налоговой системе.

«СП»: – Сегодня из России активно бежит капитал. В Китае такое возможно?

– Из Китая тоже уходят капиталы: в Гонконг, на Каймановы и Виргинские острова. Но в основном – до двух третей всего объема – в Гонконг, чтобы затем вернуться на территорию КНР. Если посмотреть на структуру прямых иностранных инвестиций в Китай, две трети из них приходят как раз из Гонконга.
Другими словами, в китайской экономике тоже имеется проблема бегства капитала. Но есть и существенное отличие от российской ситуации: в экономике Китая доля иностранных инвестиций (большая часть из которых «беглый» гонконгский капитал) невелика – менее 1,5% от общего объема инвестиций в экономику страны.

«СП»: – Мы могли бы применить китайские рецепты для исправления нынешней ситуации в российской экономике?

– Конечно. Нужно, во-первых, чтобы Центробанк РФ перестал заниматься таргетированием инфляции. У нас для контроля над инфляцией есть Минэкономразвития, Министерство по развитию Дальнего Востока, Министерство труда и социальной защиты. Есть, в конце концов, Минфин, который формирует государственных бюджет, плюс Федеральная антимонопольная служба.

ЦБ РФ должен заниматься своим прямым делом – кредитованием российских банков на приемлемых условиях, чтобы сделать доступными рублевые кредиты внутри страны. Чтобы любой предприниматель, который захотел открыть свою лавочку или предприятие, мог спокойно пойти в банк и получить кредит – короткий или длинный. Сейчас ставка по коротким кредитам в России составляет совершенно невообразимые 20% годовых, по длинным – 10-12%. Все это – слишком дорогие деньги. Серьезные предприятия начинают окупать себя, в среднем, после семи лет работы. А платить даже 10% по кредиту, пока предприятие еще только строится – нереально.

«СП»: – Нужно нам вводить ограничения на вывоз капитала из России?

– Ограничения были сняты в 2004 году именно потому, что возникла проблема с кредитованием внутри страны. Теперь, чтобы снова ввести ограничения, надо максимально облегчить условия кредитования на внутреннем рынке. А при ставке в 20% годовых по коротким кредитам – извините, никто такие кредиты брать не станет.
Повторюсь: в Китае ставка Центробанка – 3%, а коммерческие кредиты дают под 4-5%. Поэтому когда я рассказываю в Китае, какие у нас проценты по кредитам, глаза моих собеседников становятся круглыми.

«СП»: – Какую роль в развитии экономики Китая играет правительство?

– Очень конкретную роль. В китайском правительстве существует комитет по реформе и развитию страны. Действует, кроме того, и так называемый механизм программирования экономики. Например, сейчас в Китае готовится 13-й пятилетний план, причем, все его показатели – индикативные. Планирование на правительственном уровне ведется, как правило, по отраслям и по крупным объектам.

Последнее означает, что создается крупный – в масштабе всей страны – проект. Например, строительство железной дороги на Тибет. Или проект переброски вод с юга на север Китая. Под эти проекты изыскиваются средства. Доля инвестиций из госбюджета в Китае невелика – не более 5% общего объема инвестиций в стране. Поэтому правительство привлекает средства через облигации, через различные займы на уровне местных властей.

В результате, крупные проекты достаточно быстро реализуются. Пример тому – проект строительства высокоскоростных железных дорог. Сейчас Китай уже опутан сетью таких дорог, скорость пассажирских поездов на них составляет фантастические 300 (!) километров в час, а грузовых – 100-120 километров в час.

«СП»: – В России можно было бы достигнуть подобных результатов?

– Конечно. В апреле 2014 года я опубликовал работу по проблемам централизованного планирования – «Какая экономика должна быть в России?», – в которой обобщил китайский опыт реформ. Эта книга была разослана в Госдуму РФ и профильные ведомства. Но депутаты и чиновники отнеслись к ней крайне прохладно: мол, сами знаем, как реформировать Россию.

Если говорить о настоящем моменте, китайский опыт в России не задействован и не используется. И хотя сейчас у России развивается довольно много совместных проектов с Китаем я, честно говоря, не вижу движения на Восток.

«СП»: – Почему так происходит?

– У меня складывается ощущение, что в российском правительстве все еще ждут, что Запад вот-вот снимет санкции. Хотя санкции, на мой взгляд – это очень надолго. Как вы знаете, 12 декабря конгресс США принял «Акт о поддержке свободы Украины», который открывает возможности для введения новых санкций в отношении Москвы («Свободная пресса» об этом писала). Поэтому ожидать, что санкции отменят в обозримом будущем, уже не приходится.

«СП»: – Если бы наше правительство затеяло перестройку по китайской модели, сколько времени потребовалось бы, чтобы российская экономика пришла в более-менее нормальное состояние?

– Один год. Но сперва нужно принять решение о такой перестройке. В свое время я читал статью в «Жэньминь жибао» (газета ЦК Коммунистической партии Китая, – «СП»). Там рассказывалось об успехе одного предприятия, и заголовок был таким: «Залог успеха в том, что руководители решились».
Вот и руководители России должны решиться: делать так, и не иначе. И на реализацию этого решения нацелить все силы и средства страны.

Но у нас на китайский опыт никто всерьез внимания не обращает. Во времена СССР говорили, что мы не можем идти по китайскому пути, ибо он означает ревизионизм, отклонение от марксистско-ленинской идеи и политэкономии социализма. Потом, в 1990-е, рассуждали: мол, в Китае у власти коммунисты, и потому китайский путь нам не нужен, мы-то идем к рынку, а у китайцев – директивное планирование.

И что получилось в итоге? В 1991-м ВВП Китая составлял порядка 60% от объема российского ВВП. А сегодня наш ВВП составляет менее 40% от китайского. И вряд ли мы КНР догоним: китайская экономика растет на 7% ВВП в год, а российская в 2014-м точно уйдет в минус. А выход из этой ситуации, на мой взгляд, один – все же учиться у китайцев…