надоела вся эта религиозная возня

Человеческий зоопарк

Человеческий зоопарк (также известный под названием «этнологическая экспозиция», «выставка людей» и «негритянская деревня») — некогда распространённый на Западе вид развлечения для широкой публики в XIX — начале XX века, целью которого было продемонстрировать выходцев из Азии и Африки в самом естественном и подчас примитивно-дикарском виде.

Подобные зоопарки имели, особенно в Германии, ярко выраженные расистские подтексты, черпаемые из течений социального дарвинизма, когда выходцы из Африки выставлялись зачастую рядом с обезьянами, чтобы показать их общее происхождение .

Предшественниками настоящих зоопарков были многочисленные попытки европейцев привезти с собой из заокеанских плаваний аборигенов. Колумб также привозил в Испанию индейцев напоказ.

Другим примером была готтентотка Саарти Бартман, более известная как Венера Готтентотская, привезённая в Лондон на показ из Кейптауна, где она была служанкой при голландской (бурской) семье. Её выпуклые ягодицы (стеатопигия) и ярко выраженные половые губы привлекали внимание публики.

Беларусь заняла 54-е место в рейтинге процветающих стран мира.

Беларусь заняла 54-е место в рейтинге наиболее процветающих стран мира, составленном британским аналитическим центром Legatum Institute, сообщают информагентства.

В нынешнем году в рейтинг вошли 144 государства.

Беларусь обошла такие страны, как Россия (66-е место) и Украина (71). Наиболее высоко составители рейтинга оценили достижения Беларуси в области образования (21-е место), социальной защиты граждан (26), уровне здравоохранения (40) и безопасности (52).

Первое место во влиятельном рейтинге британского аналитического центра заняла Норвегия. На второй позиции — Дания, первую тройку замыкает Швеция.

На четвертой позиции рейтинга — Австралия. За ней в порядке убывания следуют Новая Зеландия, Канада, Финляндия, Нидерланды, Швейцария. Первую десятку замыкает Ирландия.

Главной неожиданностью рейтинга стал тот факт, что США впервые не вошли в первую десятку самых процветающих стран планеты и заняли 12-ю строчку. США столкнулись сейчас со сложными проблемами растущего госдолга, низкого экономического роста. В результате "американская мечта" оказалась под угрозой исчезновения.

В рейтинге нынешнего года Китай занял 55-ю позицию.
http://www.belta.by/ru/all_news/society/Belarus-zanjala-54-e-mesto-iz-144-v-rejtinge-protsvetajuschix-stran-mira_i_613508.html
Введенный шесть лет назад рейтинг наиболее процветающих стран мира оценивает достижения каждого государства по восьми категориям: мощь экономики, деловой климат, эффективность управления, система образования, уровень здравоохранения, безопасность и верховенство закона, личная свобода человека, социальный капитал.

Берегись, Люксембург: британцы вторгались в девять из каждых десяти стран мира

Берегись, Люксембург: британцы вторгались в девять из каждых десяти стран мира

ВО ВЕСЬ ГОЛОС

Первое вступление в поэму

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем говне,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила садик мило,
дочка,
дачка,
водь
и гладь —
сама садик я садила,
сама буду поливать.
Кто стихами льет из лейки,
кто кропит,
набравши в рот —
кудреватые Митрейки,
мудреватые Кудрейки —
кто их к черту разберет!
Нет на прорву карантина —
мандолинят из-под стен:
«Тара-тина, тара-тина,
т-эн-н...»
Неважная честь,
чтоб из этаких роз
мои изваяния высились
по скверам,
где харкает туберкулез,
где блядь с хулиганом
да сифилис.

И мне
агитпроп
в зубах навяз,
и мне бы
строчить
романсы на вас,—
доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
на горло
собственной песне.
Слушайте,
товарищи потомки,
агитатора,
горлана-главаря.
Заглуша
поэзии потоки,
я шагну
через лирические томики,
как живой
с живыми говоря.
Я к вам приду
в коммунистическое далеко
не так,
как песенно-есененный провитязь.
Мой стих дойдет
через хребты веков
и через головы
поэтов и правительств.
Мой стих дойдет,
но он дойдет не так,—
не как стрела
в амурно-лировой охоте,
не как доходит
к нумизмату стершийся пятак
и не как свет умерших звезд доходит.
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
В курганах книг,
похоронивших стих,
железки строк случайно обнаруживая,
вы
с уважением
ощупывайте их,
как старое,
но грозное оружие.

Я
ухо
словом
не привык ласкать;
ушку девическому
в завиточках волоска
с полупохабщины
не разалеться тронуту.
Парадом развернув
моих страниц войска,
я прохожу
по строчечному фронту.
Стихи стоят
свинцово-тяжело,
готовые и к смерти
и к бессмертной славе.
Поэмы замерли,
к жерлу прижав жерло
нацеленных
зияющих заглавий.
Оружия
любимейшего род,
готовая
рвануться в гике,
застыла
кавалерия острот,
поднявши рифм
отточенные пики.
И все
поверх зубов вооруженные войска,
что двадцать лет в победах
пролетали,
до самого
последнего листка
я отдаю тебе,
планеты пролетарий.
Рабочего
громады класса враг —
он враг и мой,
отъявленный и давний.
Велели нам
идти
под красный флаг
года труда
и дни недоеданий.
Мы открывали
Маркса
каждый том,
как в доме
собственном
мы открываем ставни,
но и без чтения
мы разбирались в том,
в каком идти,
в каком сражаться стане.
Мы
диалектику
учили не по Гегелю.
Бряцанием боев
она врывалась в стих,
когда
под пулями
от нас буржуи бегали,
как мы
когда-то
бегали от них.
Пускай
за гениями
безутешною вдовой
плетется слава
в похоронном марше —
умри, мой стих,
умри, как рядовой,
как безымянные
на штурмах мерли наши!
Мне наплевать
на бронзы многопудье,
мне наплевать
на мраморную слизь.
Сочтемся славою —
ведь мы свои же люди,—
пускай нам
общим памятником будет
построенный
в боях
социализм.
Потомки,
словарей проверьте поплавки:
из Леты
выплывут
остатки слов таких,
как «проституция»,
«туберкулез»,
«блокада».

Для вас,
которые
здоровы и ловки,
поэт
вылизывал
чахоткины плевки
шершавым языком плаката.
С хвостом годов
я становлюсь подобием
чудовищ
ископаемо-хвостатых.
Товарищ жизнь,
давай быстрей протопаем,
протопаем
по пятилетке
дней остаток.
Мне
и рубля
не накопили строчки,
краснодеревщики
не слали мебель на дом.
И кроме
свежевымытой сорочки,
скажу по совести,
мне ничего не надо.
Явившись
в Це Ка Ка
идущих светлых лет,
над бандой
поэтических
рвачей и выжиг
я подыму,
как большевистский партбилет,
все сто томов
моих
партийных книжек.