Реабилитировать поляков нужно после того как польское правительство признает факты жестокого обращения с военнопленными красноармейцами в польском плену в 1920 году, в результате чего от голода и пыток погибло более 60 000 красноармейцев. Однако польская сторона всячески отрицает этот ФАКТ, хотя имеются множественые сохранившиеся свидетельства о нечеловеческих условиях содержания, похожие на содержания людей в концентрационных лагерях фашистами.
Вот так описывал член Международного комитета Красного Креста лагерь в Бресте:
"От караульных помещений, так же как и от бывших конюшен, в которых размещены военнопленные, исходит тошнотворный запах. Пленные зябко жмутся вокруг импровизированной печки, где горят несколько поленьев, — единственный способ обогрева. Ночью, укрываясь от первых холодов, они тесными рядами укладываются группами по 300 человек в плохо освещенных и плохо проветриваемых бараках, на досках, без матрасов и одеял. Пленные большей частью одеты в лохмотья… из-за скученности помещений, не пригодных для жилья; совместного тесного проживания здоровых военнопленных и заразных больных, многие из которых тут же и умирали; недостаточности питания, о чем свидетельствуют многочисленные случаи истощения; отеков, голода в течение трех месяцев пребывания в Бресте, — лагерь в Брест-Литовске представлял собой настоящий некрополь."
Польские лагеря для военнопленных могут с полным правом рассматриваться как предтечи нацистских концлагерей. В них широко практиковались бессудные расстрелы, телесные наказания, умерщвление голодом и холодом.

В 1919 году группа латышей, добровольно сдавшихся в польский плен, в лагере Стшалково была подвергнута командой помощника начальника лагеря Малиновского зверским издевательствам. “Началось с назначения 50 ударов розгой из колючей проволоки, причем им было заявлено, что латыши как “еврейские наймиты” живьем из лагеря не выйдут”.

Любимым занятием Малиновского были прогулки по лагерю в сопровождении капралов с плетками из проволоки и избиение пленных. Если избиваемый стонал или просил пощады, его пристреливали. За убийство пленного Малиновский поощрял часовых 3 папиросками и 25 польскими марками.

Несмотря на утверждения польских историков о том, что ситуация в лагерях к 1921 году улучшилась, документы свидетельствуют об обратном. В протоколе заседания Смешанной (польско-российско-украинской) комиссии по репатриации от 28 июля 1921 года отмечалось, что в том же Стшалкове “командование как бы в отместку после первого приезда нашей делегации резко усилило свои репрессии… Красноармейцев бьют и истязают по всякому поводу и без повода… избиения приняли форму эпидемии”.

Член комиссии Лиги Наций профессор Мадсен, посетивший “обычный” польский лагерь для пленных красноармейцев в Вадовицах в конце ноября 1920 года, назвал его “одной из самых страшных вещей, которые он видел в жизни”. В этом лагере, как вспоминал бывший узник В. Козеровский, пленных “избивали круглые сутки”.

Эффективным средством расправы с пленными красноармейцами в польских лагерях был голод. Осенью 1920 года комендант лагеря в Брест-Литовске прибывшим военнопленным заявил: “Убивать вас я не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохнете”.

Бывший узник польского лагеря в Белостоке Андрей Мацкевич рассказывал, что в этом лагере пленный в день получал “небольшую порцию черного хлеба весом около 1/2 фунта (200 г), один черепок супа, похожего скорее на помои, и кипятку”. В уже упомянутом лагере Вадовице пленных кормили “один раз в день отваром из сушеных овощей и килограммом хлеба на 8 человек”. Имели место случаи, когда оголодавшие красноармейцы ели падаль, отбросы и даже сено.

Достаточно красноречиво характеризовал положение пленных красноармейцев начальник распределительной станции в Пулавах майор Хлебовский: “несносные пленные в целях распространения беспорядков и ферментов в Польше” постоянно поедают картофельные очистки из навозной кучи. В этом “лагере” за 6 месяцев осенне-зимнего периода 1920—1921 годов умерло 900 военнопленных из 1100.