Век для планеты – меньше, чем ничто.
И, словно в детстве, жадно смотрим в небо...
Мы научились подставлять плечо,
На сто частей делить краюху хлеба.
Не забывать расстрелянный полёт,
Подпиленные струны Паганини…
История, как мать, она не врёт,
Как плохо бы о ней не говорили.
История есть правда и народ.
Придумать можно ей другое имя.
Но все-таки крестовым был поход,
И разрывал Спартак оковы Рима!
Не спрашивая, чья на то вина,
И кто себе назло могилу роет,
За жизнь была священная война,
И были в ней свои антигерои.
И надо бы сменить на милость злость,
И надо бы – от правды не убудет...
И всё-таки, что б в жизни не стряслось,
Всегда опорой будут только люди.
И снова каруселит голова,
И рядом вновь кричат: «Судью на мыло!»,
И музыкой становятся слова...
И в мире ничего не изменилось.
И падает такой же белый снег,
И так же юны павшие солдаты…
Гагарин улыбается во сне,
Глухой Бетховен слушает сонату.........
И, словно в детстве, жадно смотрим в небо...
Мы научились подставлять плечо,
На сто частей делить краюху хлеба.
Не забывать расстрелянный полёт,
Подпиленные струны Паганини…
История, как мать, она не врёт,
Как плохо бы о ней не говорили.
История есть правда и народ.
Придумать можно ей другое имя.
Но все-таки крестовым был поход,
И разрывал Спартак оковы Рима!
Не спрашивая, чья на то вина,
И кто себе назло могилу роет,
За жизнь была священная война,
И были в ней свои антигерои.
И надо бы сменить на милость злость,
И надо бы – от правды не убудет...
И всё-таки, что б в жизни не стряслось,
Всегда опорой будут только люди.
И снова каруселит голова,
И рядом вновь кричат: «Судью на мыло!»,
И музыкой становятся слова...
И в мире ничего не изменилось.
И падает такой же белый снег,
И так же юны павшие солдаты…
Гагарин улыбается во сне,
Глухой Бетховен слушает сонату.........