Парадокс в том, что чрезвычайное законодательство, фактически отменяющее действие, причем на долгое время, действие 31-й статьи Конституции, принимается по поводу, в общем-то говоря, заурядного события. 12-го июня, согласитесь, никто не ждет ни смены власти, ни, тем более, слава богу, на самом деле, штурма Кремля или московской мэрии. То есть здесь есть явная потеря чувства реальности, простого вообще обзора ландшафта. То есть люди глядят на ландшафт и видят немецкие танки, которые на них идут. А их нет. Вот это, как бы, новая ситуация.Путин – инвалид кавказской войны. Вот, то, что он делает сейчас, не имеет рациональных объяснений. Не надо их искать.

Это, ведь, закон, в сущности, направленный против поколения, закон, направленный против детей, закон отцов, направленный против детей. Это всегда закон а) не исполняющийся, б) создающий оппозицию отцов, на самом деле. И не исполняющийся детьми. Ну, нет способа загнать детей домой к телевизорам, чтобы они смотрели Первый канал. Просто нет ни одного способа. Поэтому он обречен на противодействие самого разного рода. Он будет создавать, как бы, реально теперь антипутинскую коалицию, не ту, которая была, которая не имеет большой силы.

Спекуляции по поводу того, что Путин не хотел подписывать этот закон,пустой звон грязной бутылки...Путин конечно, хотел. И мы видели, насколько он хотел в поведении трусливо-дрожащих лидеров фракции «Единая Россия», которые вынуждены были принимать явно опасный, в сущности подрывной в отношении законов РФ так называемый закон о митингах. Мы видели же их, этих людей – на них давили и давили явно не из руководства партии. Это все понятно, да? На них давили из Кремля.

С другой стороны, понимаете, человека, который хочет, который эмоционально вдруг разозлился, его надо остановить. На это есть помощники, советники, разработчики политики, которые могут объяснить, чем грозит, какие риски в том числе и международные риски, риски для, извините, кредитных позиций РФ означает принятие такого закона. И его не остановили.

Есть серьезные и большие риски, потому что нельзя безнаказанно принимать вдруг, подобные законны, сравнимые с усмирительной рубашкой! Принимаются какие-то законы по облегчению, якобы, увеличению прозрачности экономических действий, одновременно принимать полицейские законы, в общем, действительно, в строгом смысле слова (не в ругательном) фашистского типа. Это закон фашистского типа. И те, кто принимали, должны понимать, что они несут ответственность перед международным законодательством и эта ответственность будет ползти за ними. Но, конечно, кто-то усиливал этот эмоциональный импульс Путина, объясняя ему, что надо показать силу. И эта сила была показана смешным образом, да? Это, ведь, в каком-то смысле неисполнимый закон.

Смотрите, если демонстранты – это ничтожное меньшинство, по этому поводу не принимают закон, да? Если они – большая важная политическая сила, с ними надо разговаривать. Опять-таки, закон здесь не причем. Вы принимаете закон, который создает антипутинскую коалицию из умеренных (вот в чем дело), из умеренных вместе с радикальными. Я думаю, что 12-го на марш пойдут многие умеренные люди, бывшие охранители пойдут, потому что они видят, что разрушается то, ради чего они сотрудничали с властью и с Путиным.

Политический кризис есть. Это то, что власть потеряла способность управлять. Она не управляет ни экономикой, на самом деле (я просто оставляю это в стороне, то, что происходит здесь), ни общественными процессами. Она открыто заявляет, что «я не буду разговаривать с обществом». Вообще даже авторитарная власть хорошая так не говорит. Она так делает, но так не говорит. А здесь Путина убедили, что обществу надо показать кукиш. Путин показал кукиш обществу.

Что, они позовут 12-го еще раз этих бедных омоновцев из Ярославля и заставят их бить средний класс? Ну, они получат, они напросятся. Понимаете, это же... Опять-таки, российская история очень богатая, мы все это проходили. Мы проходили несколько войн власти со своим собственным населением. Все они кончались капитуляциями власти, причем позорными капитуляциями власти.