Так называлась в авторской редакции моя колонка про Владимира Жириновского.
Вот она, в "Известиях", несколько смягченная по сравнению с первым вариантом.


Четверть века назад я жил в доме, стоявшем на территории издательства «Мир» у Ярославской железной дороги. Место было чудесное — издательство занимало несколько уютных зданий из красного кирпича, прятавшихся в тени могучих раскидистых лип. До революции в этих домиках располагался приют братьев Бахрушиных и знаменитые на всю Москву слесарные и электротехнические мастерские, в которых работали сироты.

Моими соседями по двенадцатиэтажке, возведенной в самом сердце этого осколка дореволюционной Атлантиды, были милые, интеллигентные люди: редакторы, художники, корректоры, переводчики. И все они знали Владимира Жириновского, тогда еще никакого не политика, а скромного юрисконсульта издательства «Мир».

Относились к нему, конечно, по-разному. Кто-то его недолюбливал, кто-то, напротив, говоря о коллеге, с трудом сдерживал восторг. Но уже тогда было очевидно, что Жириновский — личность яркая и в высшей степени неординарная.