Меня нет.
Я умер.
Умер, преданный своими правителями, оболганный, ненавидимый обывателем.
Непонятный и не понятый.
Сколько мифов обо мне насочиняли! Только самый ленивый не лягнул мою истерзанную вандалами могилку. Не плюнул в самую память обо мне.
И все мое знание вещей, от мира нынешнего столь далеких, похоронено вместе со мной. Никому это знание не нужно теперь.
Поэтому я и умер.
Настоящий советский человек…
Я лежу в этой могиле, называющейся планетой, и никому уже давно не мешаю. А меня все топчут и топчут.
Топ-менеджеры…
Для меня ни хорошо, ни плохо, что я умер. Для меня это просто - никак.
Потому что смерть – всего лишь одно из естественных состояний как разумных, так и неразумных.
Но зато я – был!
И этот факт не скроешь топтанием могил. Дабы понять феномен моего существования, создавались не так давно, по земным меркам, целые институты… но так и не смогли понять! Ничего те, кто пытался меня изучать, точно кролика, понять не сумели. Своих-то «кроликов» они давно изучили и научились производить тонкий «естественный» отбор. А со мной – не вышло.
Что делают с непонятным в среде кроликов? То-то и оно! Нет в животном мире существа более жестокого. Потому что кролики избавляются от непохожих существ самым варварским способом: забивают до смерти. Только она, смерть, дает свободу от кроликов неприглянувшемуся индивиду. Ну, а кролики? Они продолжают тянуть свою кроличью лямку, украшая чьи-то столы и шапки…
Так что я теперь свободен. От жлобов, дураков, самозванцев, холуев, выскочек, кликуш и остального хлама человечества. Теперь я за гранью, и могу рассуждать спокойно и независимо.
Первое, о чем я рассуждаю.
Великие мечты.
Мечты бывают разными, порой весьма причудливыми. А также затейливыми и …незатейливыми.
Детские мечты обычно незатейливы, если говорить о мечтах. У меня, как у советского ребенка, не перекошенного мыслями о процентных ставках, засушенных тараканах в пакетике, называемых чипсами, и о напитке из заморских червяков со вкусом пластилина, мечты были простыми и нынешним поколениям непонятными. К примеру, посмотреть летом в деревне у тетки, как выведутся под крышей сарая красногрудые ласточки, и как они будут на лету хватать крылатую мошкару. Или напиться свежевыдоенного коровьего молока, еще пахнущего луговой травой. А уж заветная – дойти до горизонта, чтобы увидеть, что там дальше. Или, лучше, научиться летать, как ласточки, чтобы подняться повыше, оглядев все окрестности…
От таких мечтаний, сознаюсь, испытывал восторг и мороз по спине. От понимания беспредельности мира и безграничности сил и мыслей человеческих.
Да что там говорить! Незатейливые, и вправду, мечты.
Очень далеки они от мечты знаменитого Гекльберри Финна. Мальчика, во времена рабовладения мечтающего стать богатым. Наверное, чтобы тоже быть рабовладельцем. И совсем уж далеко от советского Ромашова, персонажа «Двух капитанов» Каверина, с детства мечтавшего скопить миллион на школьных завтраках и ссудах одноклассникам под проценты. Я в этом ничего не понимал. Не цепляло.
Типично советские мечты: не задумываться о стоимости своего будущего. Потому что все пути открыты и бесплатны. Кроме пути измены и криминала.
Правда, встречались мне уже и тогда дети с несоветскими мечтами. Но в мой круг общения они не входили. Выпадали из обоймы сразу, не имея способности понимать наш мальчишеский мир. Какие-то вечно замороженные, как полуфабрикаты. Из них всегда были никакие охотники и бойцы. Нетопырей ловить боялись, а пойманных котят мучили до смерти. Шпана, одним словом.
К слову, шпана – она во всем мире одинакова. Черная или белая, красная или желтая, работает она лишь на одно – разложение и гниение. И как бы ни изгалялись «певцы» шпаны подзаборной, я верил лишь тому, что видел и знал сам лично. Если кто-то пытался уверить меня, что шпанство – всего лишь подростковая «болезнь» переходного возраста – готов был плюнуть тому в лицо, потому что тот с ними и за них, а, стало быть, лжец, негодяй и подонок.
Воскресенка, родной район Киева, мое гнездо, в семидесятые годы была наполнена шпаной, этого отребья улиц и подворотен, точно старый сырой подвал – крысами. И эти крысы дворов стаями творили такое, о чем неспособно подсказать воображение самой оголтелой «желтой» прессе. Некоторые из этих подонков бросили школу еще в седьмом – восьмом классах, не дотянув свои гнилые мозги до уровня начального образования. Им хватало познаний и в вечерних подворотнях. Но некоторые все же доползали до окончания восьмого, и даже, весьма редко, с трудом оканчивали десять классов. Бедные школьные учителя «тянули» этих гниломозгих из последних сил, надрывая свои драгоценные нервы и здоровье. Но путь «академиков» не отличался от избранного их сообщниками: хулиганство – водка – криминал – тюрьма. Я хорошо помнил одного – мелкого, наглого, гнилозубого (при бесплатной-то медицине!). Учились в одном классе. Кажется, в восьмом открылось, что за этим полукарликом числилось более ста тридцати ограблений, изнасилований и краж со взломом. Не остановился даже перед изнасилованием девочек – одноклассниц. Были и другие, и ровесники, и постарше. Путь у всех одинаков – они питали со временем среду профессиональных воров, убийц и мелкопакостных садистов.
Бывало, и меня подлавливали где-нибудь в укромном месте. Грабили, лупили. Стаей, конечно. В одиночку они на это неспособны. Даже такого, как я, малого и хлипкого лет до четырнадцати. Приходилось выкручиваться по-разному. Иногда спасало обостренное чувство опасности, и мне удавалось выбрать траекторию, огибающую ловушки. Иногда взрослые, - обычно, работяги с ремонтного завода, - неожиданно проходили мимо и прекращали беспредел. Редко можно было договориться. Да и не любил я просить, унижаться. Попадаясь, получал по полной.
Чтобы хоть как-то уметь защититься, записывался в спортивные секции. Вольной борьбы, например. Прозанимался немного, поняв, что против стаи это не поможет. Пару-тройку приемов, конечно, закрепил, которые даже через десятилетия мог применить (хорошо тогда учили, и бесплатно!). Но «вольник» - это против одного. Что толку, если сломать гаденышу шею или ногу в партере? Остальные добьют смельчака, не размышляя. С этим у них проблем никогда не было. Ну, не убивать же их, в самом деле!
Ведь я же советский человек!
И не ведусь по пути «свободного» и «цивилизованного», поступающего в угоду своим интересам хуже нелюдя. Мы всегда понимали, что «взять свое» у обывателя подразумевает «урвать чужое». И при всем этом окружении, уже в конце семидесятых бравшем «свое», мы с друзьями грезили небом, космосом, путешествиями, наукой, великими открытиями. Мы росли и обучались, и с нами вырастали наши мечты…
Просто мы были настоящими советскими людьми.
И чувствовали себя людьми высшего сорта.
Кстати, без всякого высокомерия к остальному человечеству.
Не до высокомерия, слишком много было перспектив и возможностей развиваться и «делать себя», как сейчас принято говорить.
Что такое – чувствовать себя человеком? Многие посчитают подобный вопрос риторическим и не требующим ответа. Более того, поняв, о чем я хочу порассуждать, сочтут это глупостью или провокацией. Что ж, это их выбор – как воспринимать.
Если задать подобный вопрос нынешним самым молодым, ответ, если будет вообще, окажется в области чистого материализма. Иметь свой дом, машину, деньги, независимость. Опять же, материальную. А еще нас, советских, так облыжно обвиняли в материализме! При этом сами поклоняясь более примитивному вещизму.
Запросы не наигравшихся детей. Что поделать, материализм – вынужденный путь нынешних молодых, не набравших опыта и самодостаточности. Им кажется, что материальный довесок в мире людей обозначит и подчеркнет их значимость. Обычный примитивный природный инстинкт, как у птиц и животных, старающихся казаться сильнее и матерее в битве за обладание самкой и пропитание, то есть за наслаждение.
Люди постарше разделятся на несколько групп, предпочитающих различные установки, связанные с накопленным опытом.
Пожилые покажутся романтиками и фантазерами, под стать детям из детского сада, – настолько материальные вопросы их мало занимают при ответе на столь серьезный вопрос. Им может показаться, что они всю свою жизнь пытались ответить на него. Каждый по-своему.
Так вот о высокой стоимости чувствования себя человеком. Субстанцией, резко выделяющейся на фоне остального живого на своей родной планете.
Я заявляю прямо: после уничтожения советского человека стоимость чувствования себя человеком вообще на планете снижается катастрофически. То есть снижается, как следствие, уровень разумности. Что рано или поздно, но необратимо, приведет к изменению сущности человеческого вида. При всеобщем снижении стоимости чувствования себя человеком мир сползает туда, откуда он до недавнего времени яростно рвался к свободе и знанию. То есть в мракобесие, варварство и темноту.
Не могу привести статистических данных. Не существует такой статистики. Наверное, это очень плохо. Потому что говорит лишь о том, что профессионально подобными темами никто не занимается. На всей планете нет ни одного специалиста по Разуму. По проблемам мозга – есть, благо у многих есть проблемы с мозгом. А вот по проблеме Разума – увы. Ах, да! Внеземным Разумом занимаются уфологи! Что меня просто умиляет и «восхищает». Заниматься проблемами несуществующего пока в реальности внеземного разума, еще не сумев разобраться, что же такое есть разум свой собственный, земной.
Чем человек отличается от животных в лучшую сторону? Разумностью? Очень спорно. Животные, в отличие от людей, не убивают себе подобных без необходимости спасения собственной жизни. Кроме кроликов, конечно. Да и разумность нынче трактуется слишком по-разному, а смысл этого понятия уже давно утерян. К примеру, вечно мистические японцы ратуют за уравнение в правах машин наравне с людьми. А чем хуже всяких железяк те же животные и насекомые? С позиции самоорганизации жизни они даже превосходят любые компьютеры, так как не требуют электропитания. Так может, и их наделить правами гражданства и волеизъявления? И пусть в африканских странах президентствуют москиты и змеи, в Евразии – черные вороны, а в Америке – навозные мухи и тараканы?!..
Наивное большинство, в просторечии именуемое быдлом или электоратом, - применительно ко времени выборов, - конечно же, возможно убедить в чем угодно, если это не затрагивает святых для него прав: кормушки и зрелища. Но лично я отношусь к тому самому редкому меньшинству, которое невозможно убедить в идиотских теориях и гниломозгих мировоззрениях. Меня мало интересуют «зрелища», я не прикипаю к кормушке со всей страстью. В отличие от людей-сорок с куриными мозгами, не способен часами «восхищаться» даже великолепно ограненным куском кристаллического углерода, именуемого алмазом или бриллиантом, без всяких дополнительных «если». Потому что вижу, прежде всего, возможность применения его в науке, искусстве или финансовой сфере. Да и нет времени на пустопорожнее восхищение. Пусть так проводят свое время жизни амебы и моллюски. Это вовсе не означает, что я никогда не бывал в Грановитой палате, Алмазном фонде или музее естествознания. Просто ходил туда не с тупым интересом дебила, которого привели за ручку, поставили перед шапкой Мономаха, и вышли перекурить, зная, что гипнотический транс подопечному обеспечен.
Современный мир становится все примитивнее и глупее, чем был сто лет тому. У людей пропадает интерес к научным изысканиям, к настоящему искусству, к грамотному управлению сложнейшими процессами. Зачем, если есть потребительская сфера «высоких технологий»? Я смеюсь и плачу. Смеюсь над тем, что сейчас называют «высокими» технологиями. Плачу над тем миром, который человечество уничтожило, не успев понять.
Главное, чего не стало у людей – веры в человека. Толпы верят во всякую хрень, от НЛО до Высшего Разума, а каков при этом всем коэффициент полезного действия? Корень из минус единицы.
Фундаментальная наука полсотни лет топчется на том, чего достигли предыдущие поколения, занимаясь какими-то мелкими насущными делами, вроде защиты диссертаций по теме «что-то там в носу». Космонавтика после ухода советских «светил» шестидесятых топчется на том же месте, куда она еле доползла в семидесятые. Авиация «вылизана» до предела аэродинамических характеристик, и никак не рискнет выйти за три скорости звука, да и то – лишь военная. Сверхзвук для гражданской вообще закрыт надолго, если не навсегда. О гиперзвуке и задуматься некому, кроме американских маньяков-генералов, скрытых завесой секретности при подготовке очередной бойни. Морские суда остались все такими же опасными для людей лоханками, какими и были всегда, требуя мужества от моряков и пассажиров. Пример гибели за неделю десятка крупнотоннажных судов в луже, именуемой Азовским морем, недостаточно убедителен? И не стоит сваливать на неграмотность людей. Потому что неграмотность судоводителей есть всего лишь частный случай всеобщей поголовной неграмотности и узкопрофильного образования. Достаточно почитать объяснительные капитанов и членов экипажа погибших судов, чтобы понять простую истину: люди перестали быть просто грамотными, перестали читать книги, неспособны правильно формулировать простейшие мысли и действия. Слишком это дорого ныне для большинства. И все это происходит не только и не столько в России, но и во всем мире.
Не стоит приводить пример «яйцеголовых» интеллектуалов, зарабатывающих на жизнь играми вроде «Хрень с лошадиным ржанием», - они ничего другого уже давно не умеют. Мы никогда не услышим их имен в связи с созданием нового технического устройства или открытия в науке. Их задача – тупо бродить по чужим залежам знаний, и с вероятностью хотя бы 0,51 выдавать верные ответы на вопросы, не имеющие практической ценности.
При всем внешнем лоске и так называемые элиты мира деградируют на глазах. С каждым годом все больше льется крови в войнах и конфликтах, развязываемых практически без повода. Лишь по той причине, что тупому проще применить силу и отобрать то, что ему надо, чем договориться и выкупить. Или же найти альтернативный путь развития, не грабительский. И не стоит говорить о мировом заговоре и всепланетном правительстве – это тоже тупость. Кому нужна в подчинении планета, полная враждующих между собой моральных уродов, не имеющих никакой цели, кроме прожирания и обгаживания среды обитания? Только маразматикам вроде Рейгана или Буша-юниора. А мечты идиотов, как известно, не сбываются.
Как меня умиляют женщины, для которых мужским идеалом является выдуманный персонаж Ильфа и Петрова Остап Мария Бендер Бей, сын турецкоподданного! Не Онегин, не Печорин, не князь Мышкин и не граф Болконский. И даже не мятущийся Григорий Мелехов. А товарищ Остап Бендер, проституирующий бездельник, порожденный временами «новой экономической политики». Даже американский Гекльбери Финн, - мальчик, мечтающий лишь разбогатеть, - в сравнении с Остапом кажется цельной личностью, потому что чудовищный мир высокомерного чистогана не дает ему права быть иным. Бендер - новый идеальный мужчина для современной «глямурной» женщины. Правда, большинство из этих див вряд ли назовут его полное имя, которое я, к примеру, написал по памяти, и, возможно, не полностью. Просто потому, что прочел обе книги лет тридцать тому, и, помню, вторая, «Золотой теленок», мне показалась совсем неинтересной, без «запала». Меня можно упрекнуть в том, что, мол, я чего-то не понимаю в силу собственной ограниченности. Однако на мою просьбу рассказать, что же им особенно нравится в Остапе, все дивы вдруг замолкали и теряли дар красноречия. Видимо, это является интимной тайной от мужчин. И, хотя кроме двух-трех цитат «из Бендера» мои собеседницы не могли припомнить, больше всего меня поражало другое. Они все смертельно обижались на меня, когда я ненароком замечал, что Остапа придумали два советских писателя-юмориста, презиравших подобный «героический» тип, и что в реальности такого человека просто не было. Женщины не понимают мужского юмора, замешанного на писательском гротеске, и воспринимают все буквально, как опусы Донцовой или Марининой. Так что я – разрушитель мечт, мечтов и мечтей…
Нынешний простой работяга, в отличие от советского, никогда не сумеет озвучить свои печальные и безысходные мысли по поводу устройства современного мира. И даже если бы сумел, что проблематично при нынешнем недостатке образования, то никто бы из власть предержащих не дал бы ему такой возможности – озвучить прилюдно. Современным властителям Запада хватило удара по самолюбию от русской Великой Октябрьской Социалистической Революции. Семьдесят лет их трясло от ненависти и бессилия. До сих пор трясет. Семьдесят лет им приходилось отказываться от сверхприбылей, терять колонии, придумывая себе «глямурное» лицо, лишь бы не давать остальному человечеству непредвзятой возможности сравнивать реальные дела и достижения двух миров. Дважды практически до основания уничтоженная мировыми войнами, живущая в мире экономического давления и эмбарго, страна Советов превратилась из отсталой аграрной в технологическую супердержаву, обогнав по многим достижениям и находкам самоуверенный Запад на десятилетия.
И погибла, преданная на уровне геополитических интересов собственными правителями, вступившими в сговор с лютым исконным врагом, элитарной шпаной Запада. Даже голштинец Петр не предавал интересов данной ему в управление страны. За что до сих пор на Руси зовется Великим.
Вместе с ней, моей страной Советов, погиб и я.
Типично советский человек.
Как теперь говорят, «совок».
Говорят рабы кормушек и зрелищ. Получая за сказанное свою бочку варенья с корзиной печенья.
Некому больше будить их воображение надуманной «советской угрозой». Некому более подавать пример сопротивления колониализму и рабству.
Как нет теперь и всеобщей Мечты.
Кроме меркантильной – разбогатеть.
С чем и поздравляю!
Я знаю, чем мы, советские, отличались от западных людей. Это мы были способны драться в заведомо проигрышной ситуации до последнего, и вопреки всем аналитикам, выигрывать битвы и войны. Это мы умели строить города с нуля, плотины и атомные станции во время разрухи и недоедания. Это мы могли, забывая о себе, спасать друзей и даже врагов, когда это диктует высший закон человечности. Это наши советские крестьяне кормили хлебом тех плененных, которые их грабили, насиловали и убивали, пока имели возможность делать это безнаказанно. Это наши дети рабочих, мальчиши-Кибальчиши, в двенадцать лет заменяли ушедших на фронт отцов и, голодные, спали урывками, давая стране оружие и технику.
Голодранцы, собиравшиеся спасти, накормить и одеть весь мир. Привести его к процветанию.
Весь мир!
А не одну десятую часть за счет рабства и смерти остальных.
Наивные мечтатели!..
За что и похоронены теперь…
…Как тебе живется, мир землян?
Хватает тебе теперь земли и веры в свое светлое будущее?..