Анатолий Эль-Мюрид: Пентагон разработал и потихонечку сейчас обкатывает совершенно новую оперативную доктрину о так называемой «мягкой войне». Есть страна, которую необходимо смести, уничтожить или принудить к выгодному для себя «миру», в прежней доктрине – на нее, как на Ирак, нападали, совершали против этой страны агрессию, оккупировали, и добивались каких-то своих задач, хорошо или плохо это другой вопрос. Но такая доктрина, как показал пример Ирака и Афганистана, связана с колоссальными затратами. На Ирак и Афганистан Штаты потратили уже почти два триллиона долларов. Такие затраты на такие мизерные результаты они нести больше не хотят.



Артём Войтенков: Плюс и видно, что это они долбят войсками.



Анатолий Эль-Мюрид: Да. Поэтому Пентагон поднял достаточно старые разработки, они на них по-новому посмотрели, отработали и создали новую концепцию войны, которую сейчас используют в Сирии – так называемая «Концепция мягкой войны». Суть ее довольно простая, если рамочно ее оценить: на территорию страны засылаются огромные массы боевиков – проплаченных там, мотивированных, как угодно – не всем платят, у некоторых джихад в голове сидит. Эти люди внедряются на территорию страны, на территорию городов, смешиваются с населением, а потом просто начинают резню.

Я разговаривал с нашими офицерами генштаба в мае месяце этого года, в «независимом военном обозрении» был такой небольшой круглый стол, и там офицеры нашего генштаба сказали о том, что они на основе сирийского опыта провели определенный расчет, военные же любят цифры. Они по итогам сирийских событий провели расчеты и вывели для себя, что для того чтобы запустить эту «мягкую войну» в городах, достаточно иметь 0,25 от общей численности населения этого города боевиков. То есть для миллионного города достаточно всего двух с половиной тысяч, чтобы запустить беспорядки. Когда две тысячи с половиной человек например в Казани начинают громить полицейские участки, убивать все что шевелится, захватывать в полицейских участках склады с оружием, нападать на граждан и так далее, волей-неволей государство будет вынуждено вводить туда не просто полицию, не просто даже внутренние войска, а уже армию, и собственно говоря армия и будет делать за противника всю основную работу – она будет стрелять по этим боевикам из пушек, утюжить их танками и разрушать собственный город, собственную инфраструктуру, собственные объекты жизнеобеспечения, то же самое, что происходит в Сирии.

По большому счету, не так много боевиков действует на территории Сирии, по сравнению с сирийской армией. Армия – это триста тысяч человек, из которых воюют примерно тысяч 50-60, остальные тоже требуются – несут гарнизонную службу и так далее, а против боевиков воюют тысяч 50-60. И боевиков примерно 30-40 тысяч человек одномоментно находится на территории Сирии, и постоянно прибывают. За счет этого армия по большому счету сама уничтожает собственную страну, потому что никаких других способов воевать с боевиками, кроме как уничтожать их с помощью тяжелой техники, авиации, придумать невозможно.

А боевики стремятся в города. В Сирии города практически все – миллионники, Алеппо – миллионник, Хомс – миллионник, Дамаск – миллионник, поэтому разрушения, которые наносятся этим городам колоссальны. И, по сути, смысл этой мягкой войны заключается в следующем: сама страна, ведя вот такую войну с боевиками, сама себя разрушает, сама себя ослабляет, на сегодняшний момент экономическое состояние Сирии просто катастрофическое, потому что невозможно вести нормальную экономическую деятельность в такой ситуации.

А затем Сирии выставляется некий ультиматум – и мы сейчас прямо видим, какой именно ультиматум ей выставили – ликвидировать свое химическое оружие. А это очень серьезная проблема, потому что химическое оружие Сирии создавалось как противовес израильскому ядерному оружию. И после того как химическое оружие Сирии будет вывезено, уничтожено, то израильское ядерное оружие останется единственным оружием массового поражения в регионе. Это резко дисбалансирует ситуацию, создает преимущества Израилю, создает соблазн решать какие-то свои задачи путем давления с помощью этого ядерного оружия. Его, естественно, применять не будут, но угрозу применения уже нечем купировать, нечем парировать, уже нет того химического оружия Сирии, которым она угрожала залить израильские города в ответ на какую-нибудь ядерную атаку.

В России ситуация примерно такая же – и нам не нужно, чтобы к нам проникали боевики через границу как в Сирию, они у нас уже здесь есть, те 10 миллионов иностранцев, которые сейчас присутствуют у нас, причем в основном из стран Средней Азии, среди них всегда можно найти 10, 20, 30 тысяч человек, которых можно бросить в любой город. Если опять таки вспомнить ту цифру – 0.25 процентов чтобы запустить, и 0.4 процента от численности населения достаточно для того, чтобы поддерживать эту войну в разрушительном состоянии, то Москва, с ее населением в 12 миллионов, ну пусть даже 15, для нее нужно буквально 60 тысяч боевиков для того, чтобы разнести всю Москву в пух и прах с помощью нашей доблестной армии. Потому что никаких других способов бороться с боевиками найти нельзя. Кажется, что 60 тысяч это огромное число, но на самом деле любой футбольный матч собирает практически такое же количество. Это один стадион.



Артём Войтенков: Да у нас дворников в Москве даже больше! И рабочих там разных…



Анатолий Эль-Мюрид: Дело в том, что да, хозяйство всех мегаполисов, и в Питере, и везде, оно уже полностью отдельными секторами захвачено приезжими иностранцами. Торговля розничная практически вся, если не считать гигантских этих супермаркетов – но и там они работают, на низовых должностях. Вся розничная торговля мелкая в их руках, все транспортное сообщение – все эти маршрутки, автобусы – не все конечно, но большинство – у них, и так далее, кому воевать уже есть.

Понятно, что совершенно не все из них это джихадисты. Но из миллиона человек найти 10 тысяч, 5 тысяч людей, которых можно мотивировать через те же молельные комнаты, которых у нас в Питере накрывали на Апраксином дворе, а здесь, по-моему, на Никольской набережной не так давно накрыли какие-то молельные комнаты, фактически это с одной стороны военкоматы, через которые проходят эти люди – мобилизация, с другой стороны это центры идеологической обработки.

Поэтому для России эта ситуация тоже очень тяжелая, и этот прецедент с химическим оружием очень тяжелый, вполне достаточно здесь у нас повоевать таким же образом годик, несмотря на то, что все-таки наша армия это не сирийская, но тем не менее, когда велся расчет, то выяснилось, что в нашей армии можно создать ударную группировку численностью в 250 тысяч человек. Все, это максимум того, что мы можем сейчас ввести для ведения нормальных боевых действий. И если боевики как в Сирии начнут действовать по территории всей страны, то эти 250 тысяч человек тоненьким слоем масла размажутся по всей стране и эта война тоже, как в Сирии, будет вестись бесконечно. И вполне реально повторить сирийский опыт у нас, этот опыт, мягко говоря – чтобы мы опустили сами себя как можно ниже, после чего нам можно будет выкатить какой-нибудь ультиматум.