Фильм "Ирония судьбы" не просто "инфицирован советским", он представляет собой его смысловое резюме. Реальность не нуждается в объяснении, ее сокровенное содержание вообще лежит в стороне от стратегии объяснения, поскольку ее родиной является обетование сказки.
Единый дискурс Запада подвергся внутреннему расщеплению: возникла топика индивидуального тела, находящаяся в непрестанном пререкании с топикой тела социального. Психологические, социологические, экономические фигуры и диспозиции в своей никогда не исчезающей до конца целостности вызывают драматические коллизии, в сочувственном переживании которых западный человек угадывает угасающий след катарсического сострадания, единящего всех в универсальном поле стоического страдания.
Уход от страдания, возлагающий эту ношу на все более одинокую фигуру Властителя, является универсальным экзистенциальным жестом навсегда разводящим "землю сказки" и "небо жестоких решений".