Акунин не задается вопросом – а была ли любовь в средневековой Швеции, Норвегии, Исландии, Финляндии. Ведь эти страны и народы также не оставили нам никаких образчиков любовной лирики. Хочется ему почему-то пнуть именно Россию. В скандинавских сагах насчет чувств-с все очень сдержанно и немногословно. В странах с суровым климатом и нравы суровее. Петь серенады под теремом было не принято. Исписывать бумагу любовными излияниями никому не приходило в голову. И не только любовными. Русские летописи не содержат практически никаких сведений о внешности князей, их жен и детей, их личных привычках, предпочтениях, семейных происшествиях. Только о государственных делах и событиях в стране. Не вели на Руси и бухгалтерские книги. В то время как западные хронисты оставляли много сведений личного характера: о внешности короля, о том каких он любил собак, что предпочитал на обед, и какую прическу чаще всего делала королева. Из приходно-расходных книг можно узнать – сколько холста пошло на пеленки для сына герцогини такой-то, и за сколько кровопусканий уплачено лекарю. В России записывать все это было не принято, такого понятия как архивы вообще не было. В монастырях хранились только летописные своды. А те записи, которые все-таки делались, утрачивались при частых пожарах и войнах. Русское домостроение, в отличие от французского было деревянным и пожары случались постоянно. Поэтому восстанавливать быт и нравы русских того времени гораздо труднее, чем европейцев. А Акунин тупо троллит на тему «Если не писали, то значит не любили?», и еще пытается казаться умнее, чем есть.