Какой-то Путин, грамотей,
С поварни побежал своей
В кабак (он набожных был правил
И в этот день по куме тризну правил),
А дома стеречи съестное от мышей
Луку оставил.
Но что́ же, возвратясь, он видит? На полу
Объедки пирога; а Лукашенко-плут в углу,
Припав за уксусным бочёнком,
Мурлыча и ворча, трудится над курчёнком.
«Ах, ты, обжора! ах, злодей!»
Тут Лукашенку Путин укоряет:
«Не стыдно ль стен тебе, не только что людей?
(А Сашка всё-таки курченка убирает.)
Как! быв честным Лукой до этих пор,
Бывало, за пример тебя смиренства кажут,—
А ты... ахти, какой позор!
Теперя все соседи скажут:
«Лукашенко плут! Лукашенко вор!
И Сашку-де, не только что в поварню,
Пускать не надо и на двор,

Как волка жадного в овчарню:
Он порча, он чума, он язва здешних мест!»
(А Сашка слушает, да ест.)
Тут ритор мой, дав волю слов теченью,
Не находил конца нравоученью.
Но что ж? Пока его он пел,
Лука-хитрюга всё жаркое съел.

А я бы повару иному Велел на стенке зарубить:
Чтоб там речей не тратить попустому,
Где нужно власть употребить.