Вот сейчас караван едет, и вся надежда заключается в том, что все-таки кому-нибудь удастся повредить несколько грузовиков, что туда добегут какие-нибудь люди из этих самых сепаратистов и там немножечко постреляют. Совершенно очевидно, что украинская армия стрелять по каравану не будет, ей это ни за чем не нужно. А провокация нужна. Поэтому я думаю, что мы к завтрашнему утру, утру завтра с вами обнаружим, что все-таки там какая-то заваруха была, и сколько-то грузовиков повредили – и вот, значит, злая украинская хунта погубила часть нашего гуманитарного груза.

Смысл в этом. Смысл в том, чтобы он там ездил, привлекал, так сказать, к себе внимание, возбуждал вокруг себя разговоры, возбуждал вокруг себя скандал, потому что это очень важно понимать, что с российским руководством вот во всей этой российско-украинской длинной эпопее случилась очень неприятная вещь – утрата инициативы.

И это очень видно, что, в общем, события развивались по какой-никакой логике. Вся история с Крымом, потом вот этот вот постепенный такой подъем давления, заявка на Новороссию, объявление, что Новороссия – это вообще пол-Украины. И в этом во всем есть некоторая геополитическая логика, потому что, вот, нам надо протянуть такой большой коридор от России аж до Приднестровья, соединить это все вместе, отрезать Украину от Черного моря, вот это все, все как-то так понятно, последовательно.

А потом вдруг все это начало разваливаться. И очень не вовремя история с этим малазийским Боингом случилась. И оказалось, что совершенно все эти бандюганы, которых навербовали в России и нагнали туда на украинскую территорию, не могут в достаточной мере мобилизовать вокруг себя местное население. Сколько там ни работало провокаторов, сколько они ни уговаривали, сколько они ни запугивали, сколько они там ни поднимали истерию – не получается, они не пользуются поддержкой местного населения в должной мере.