Конечно, интересно было бы узнать, о чем говорил президент России с премьер-министром Великобритании. Дэвид Кэмерон практически не сомневается в том, что российский самолет над Синаем был взорван. Владимир Путин вообще старается ни о чем подобном не говорить. Но, кажется, он знает правду - и именно этим знанием объясняется его внезапное исчезновение с телеэкранов сразу же после катастрофы. Дело не в бесчувственности, а в растерянности.

Путин был практически так же растерян, когда был уничтожен малайзийский "Боинг". Это был момент, когда реальность вырвала его из мира геополитических мечтаний и раскладывания пасьянса в противостоянии с Западом. Это уже была не "гибридная война", не "принуждение хохлов к покорности", а большая смерть, за которую рано или поздно придется отвечать ее виновникам. Он понял это немедленно - и поэтому появился на экране со сбивчивыми соболезнованиями. Потому что молчать тогда значило признать свою ответственность за трагедию.

А не молчать сейчас - это признать, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Не какая-то там авиационная катастрофа - старый самолет, неисправности, непрофессиональная компания, ну мы все знаем, что такое российский чартер, - а террористический акт, ответ на российскую операцию в Сирии. Как и в случае с "Боингом", катастрофа вернула его к реальности из грез о новом величии загибающегося государства, из шахматных партий с Обамой и Нетаньяху, из надежд, что кошмар в Сирии заставит забыть про кошмар в Донбассе. И поэтому он спрятался. В таких ситуациях он всегда прячется, если вы забыли. Потому что выступить с соболезнованиями - это обозначить масштаб катастрофы. А если катастрофа - взрыв бомбы на борту, - то ее масштаб увеличивается до цены его сирийской авантюры. И эта цена может расти - кто убережет от опасности пассажиров других российских рейсов в кризисных регионах? Ведь российские компании, скажем прямо, не "Эль-Аль". И аэропорты ближневосточных курортов, с которых они вылетают, меньше всего напоминают с точки зрения безопасности аэропорт имени Бен-Гуриона.

А это значит, что каждый новый день операции по спасению Асада увеличивает риски. Россия столкнулась с тем, с чем и должна была столкнуться на Ближнем Востоке, - с фанатизмом и желанием мстить. Когда-то такой же кошмар пришел в российские аэропорты в годы чеченских войн. Дело даже не в том, что были значительно усилены меры безопасности и мы уже успели забыть о том, какими они были до войны на Кавказе. Дело в том, что была зачищена, отутюжена, обкадырена сама Чечня.

Ближний Восток так не зачистить.
Виталий Портников, 06.11.2015