Закон о семейно-бытовом насилии не работает в тех странах, где он принят, заявила внештатный корреспондент ИА REGNUM в Испании 21 сентября на совещании в ОБСЕ.

Представитель российского информагентства заявила, что после декриминализации Россией семейных побоев по 116 статье УК РФ (речь идет об отмене так называемого «закона о шлепках»), в западных СМИ развернулась невероятная по накалу истерия. Журналист подчеркнула, что в медийной кампании сообщаются ложные цифры о насилии в России. В частности, утверждается, что в России 14 тысяч женщин погибает от рук своих мужей или близких лиц, что не соответствует реальным цифрам. Представитель информагентства убеждена, что ложные сведения о невероятно высоком уровне насилия в российских семьях распространяются для того, чтобы парламентарии РФ приняли под внешним давлением закон о семейно-бытовом насилии.

При этом, подчеркнула журналист, закон о семейно-бытовом насилии не работает даже в тех странах, в которых был принят. Так, в Испании, которая была страной с очень низким уровнем насилия в семье, в 2003 г. был принят закон о семейном насилии, с 2015 г. в стране работают специальные гендерные суды. Поскольку Евросоюз по специальным программам выделяет около 3 200 евро на каждое заявление женщины, то гендерные суды завалены шквалом исков, однако из 130 тысяч заявлений лишь 30 тысяч оказываются обоснованными. Из-за размытости определения насилия судьи вынуждены принимать решения по идеологическим соображениям, руководствуясь принципом правдивости женщин, что недопустимо в правовом обществе, убеждена журналист.

В итоге в стране создается параллельная система юстиции, не основанная на равенстве всех перед законом.

При этом представитель информагентства подчеркнула, что активные медийные кампании не помогают решать проблемы супругов, а разжигают «конкуренцию и войну полов». Что не только не способствует сохранению существующих семей, но и мешает их созданию. В итоге от сложившейся ситуации страдают не только взрослые, матери-одиночки часто оказываются в поле зрения испанской ювенальной системы и рискуют потерять своего ребенка.

Выступление состоялось в рамках совещания ОБСЕ по обеспечению реализации прав человека и демократических норм 2017 года на его 16-м рабочем заседании «Толерантность и недискриминация» 21 сентября. Совещание проводится с 11 по 22 сентября в Варшаве.

Отметим, данные о 14 тысячах женщин, погибающих от рук своих мужей, никак не коррелируют с реальностью: по данным Госкомстата, в России от рук любых преступников всего погибли, например, в 2008 г. — 11 тысяч, в 2010 г. — 8,7 тысяч, за 2013 г. — 9,1 тысяч, за 2015 г. — 9,8 тысяч женщин. Не может быть так, чтобы от рук мужей погибло больше женщин, чем погибло вообще от рук любых преступников.

Напомним, данные о 14 тысячах женщин, ежегодно погибающих от рук мужей и других родственников, впервые появились в пятом периодическом докладе Российской Федерации в ООН о мерах по реализации положений Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, охватывающий период с 1994 года по 1998 год. С тех пор прошло 18 лет, однако страшная статистика, приведенная в этом докладе без указания источника, всё еще служит для российского общества доказательством порочности российских семей и царящего в них насилия. Эти же цифры можно услышать с экрана телевизора, на конференциях, круглых столах и от ряда депутатов Госдумы.

Источник

#Новостизарубежья #Гендер #ЛГБТ #Социальнаявойна #ОБСЕ

Поселок Урдома, Архангельская область

На расстоянии более 1000 км от Москвы в 700 км от областного центра г. Архангельска расположился небольшой поселок Урдома. Его населяют более 5000 жителей, из которых 640 учащихся. 01.09.2016 года для детей поселка распахнула свои двери новая современная школа на 860 мест. Строительства новой школы жители и родители добивались с 2012 года.

В этой истории все было бы замечательно, если бы не одно «но». Ученики Урдомской средней школы со 2 по 10 класс не имеют представления о государственной системе оценивания знаний, применяемой в Российской Федерации. Система оценивания у них иноземная – АВСDF. Кроме того, они получают достоверную информацию о ранних половых отношениях, наркотиках, ПАВ, табакокурении из уст своих педагогов, которые прошли курсы по превентивному обучению в Архангельском областном институте переподготовки педагогов. Но все по порядку.

Наше Министерство образования настолько озабочено реформами в школьном образовании, что на протяжении 25 лет никак не может остановиться и в 2011/12 учебном году в пилотном режиме для начальной школы вводит новые федеральные стандарты (ФГОС).

Руководство Урдомской средней школы (директор В. А. Додонов), шагая в ногу со временем и с Минобром РФ, внедряет новые ФГОС, и, тем самым, школа становится единственной экспериментальной инновационной площадкой в районе. Но директор-новатор на этом не останавливается и в своей инновационной деятельности идет дальше. Он считает, что для современного информационного общества (общества потребителей) знания не важны, 5-ти балльная система оценивания себя изжила, а новые веяния требуют нового критериального оценивания.

В чем же заключаются эти новые критериальные веяния?

Во-первых: это оценочный лист. По мнению директора–новатора, критериальное оценивание может стать тем звеном цепи, потянув за которое мы сможем вытащить всю нелгкую цепь нового стандарта. То есть, стандарты новые введены, а оценивают по старому – советской «пятибаллкой», которая к требованиям стандарта абсолютно не приспособлена. А мы просто чтобы порвать с традицией и в сознании учителей, и в сознании родителей, и в сознании учащихся стали обозначать эти уровни не арабскими цифрами, а буквами английского алфавита.

«Такая система убивает школьное образование», – уверен профессор заведующий кафедрой геометрии и топологии матфака Петрозаводского государственного университета Александр Иванов.

«Сам по себе такой подход – расчленение учебного процесса на пошаговые составляющие – это непросто идиотизм, это запредельно. Процесс обучения - он целостный, творческий, в него нужно погружение. Ребенка погружают в обучение, и он забывает обо всем – ему интересно, он увлечен. Так и происходит настоящее познание. А когда его начинают дергать, убивается вся суть учебного процесса. Все эти оценочные листы, методика, которая там продемонстрирована – это яркий образец подхода, который убивает учебный процесс. В погоне за «объективностью» учебный процесс превращается в собирание баллов», - поделился своим мнением с Накануне.RU Александр Иванов.

Во-вторых: начиная с 2011/2012 учебного года, перевод учащихся из класса в класс осуществляется не на основе государственной оценки, а на основе критериальной уровневой АВСDF и она выставляется в дневниках учащихся по итогам успеваемости за четверть и год. Никаких пятерок и четверок, троек, только иноземная АВСDF (АВСДГ).

Директор школы утверждает: «Надо отметить, что на федеральном уровне не установлена единая система оценки (кроме ЕГЭ). Каждая школа вправе сама устанавливать свою внутреннюю систему оценивания, не нарушая требования законодательства, естественно», но по окончанию основной общеобразовательной школы учащимся в аттестатах выставляется государственная оценка по 5-ти балльной шкале оценивания.

Парадокс заключается в том, что имея накопительную составляющую, годовая оценка учащегося может быть на балл ниже.

Пример: имея в трех четвертях «А», а в последней «В», итоговая оценка может быть «В», так как ученик не набрал достаточное количество баллов на результат «А». При этой системе оценивания результат по итогам года зависит не от учителя, а от того какие результаты выдаст программа.

По данной системе оценивания ABCDF (АВСДГ), внедренной в учебный процесс Урдомской средней школы, директором – новатором В. А. Додоновым, Минобром Архангельской области не проведена апробация, психолого-педагогическая экспертиза о воздействии экспериментальной системы оценивания ABCDF (АВСДГ) на психику ребенка. Неокрепшая психика ребенка находится в состоянии постоянного стресса, потому что приходится думать об итоговых результатах; о совпадении самоконтроля оценивания знаний ученика с оценкой самоконтроля учителя и т. д.

Результатом такого инновационного эксперимента является то, что у ребенка пропадает всякий интерес к получению знаний.

Если основной задачей Минобра РФ по внедрению новых федеральных стандартов, является уничтожение знаний в российских школах, то руководство Урдомской средней школы, в лице директора В. А. Додонова, в этом преуспело.

В–третьих: своими новаторскими деяниями по изменению системы оценивания, руководство школы не ограничилось.

С 2007 года в школе введены уроки «Полезные навыки», которые знакомят учащихся 11-13 лет (5-7 класс) с понятием психоактивных веществ, уделяют особое внимание ингалянтам и марихуане.

В образовательном процессе используются учебное пособие по превентивному обучению курс «Полезные навыки» под редакцией Романовой О.Л., Колесовой Л.С., Гречаной Т.Б., разработанное Международной некоммерческой организацией Project НОРЕ. Финансовую поддержку осуществляет SAMHSA (Substance Abuse & Mental Health Services Administration, USA). Партнерами данной организации являются USAID (запрещена в России с октября 2012 года), UNICEF (запрещена в России с декабря 2012 года). Учебное пособие по превентивному обучению курс «Полезные навыки» под редакцией Романовой О.Л., Колесовой Л.С., Гречаной Т.Б. не входит в Федеральный перечень учебников, что является нарушением ст. 8 п. 10 Закона 273-ФЗ. Данное пособие имеет отрицательный отзыв д. ю. н. И. В. Понкина.

Уроки «Полезные навыки» являются дополнением к учебникам по ОБЖ и позволяют начать разговор о наркотиках с подростками.

Расширенная, подробная информация о наркотиках, ингалянтах и ранних половых связях лишь разогреет неподдельный интерес школьников, выглядит пропагандой и утверждениями, что это хоть и вредно, но с 18 лет можно все!!! Знакомство детей, подростков в школе с наркотиками, алкоголем, табакокурением из узкой сферы профилактических программ в дальнейшем легко может привести к их употреблению.

В–четвертых: на основной локальный акт школы «Устав», Прокуратурой Ленского района вынесен протест, а именно:

· включены виды деятельности, не относящиеся к полномочиям образовательной организации, и имеют коммерческую составляющую;

· не предусмотрен перечень вопросов, относящихся к компетенции образовательной организации, что является нарушением ст. 28 Закона № 273-ФЗ пункты: 2; 3; 7; 8; 9; 10.1; 13; 15; 15.1; 16; 19; 21;

· не предусмотрены обязанности образовательной организации, в части обеспечения реализации в полном объеме образовательных программ, соответствия качества подготовки обучающихся установленным требованиям, создание безопасных условий обучения, воспитания обучающихся, соблюдения прав и свободы учащихся и их родителей, что является нарушением п. 2 пп. 3 ст. 25; ч. 6 ст. 28, Закона № 273 – ФЗ.

В–пятых: переоформление учредительных документов, а именно - свидетельства о государственной аккредитации, лицензии на осуществление образовательной деятельности – были произведены с нарушением сроков ч. 9 ст. 108 закона № 273 – ФЗ.

С 02.02.2016 года по 27.04.2017 года имелось несоответствие видов лицензируемой деятельности, указанных в лицензии, с видом деятельности указанной в ЕГРЮЛ. Основным видом деятельности являлась «Деятельность в области медицины прочая, не включенная в другие группировки».

В-шестых: по результатам контрольного мероприятия, проведенного в 2015 году контрольно-счетной палатой Архангельской области, при строительстве средней общеобразовательной школы на 860 учащихся в п. Урдома и детского сада на 220 мест в с. Яренск выявлен ряд нарушений законодательства РФ и иных нормативных правовых актов. Общий объем выявленных нарушений с учетом принятых разногласий составил 68,7 млн. руб., в том числе средств областного бюджета – 28,8 млн. руб.

По поводу всех вышеперечисленных нарушений в Урдомской средней школе выступила одна из родительниц мать двоих учащихся В. Т. Кушмылева.

Начиная с 2013 года, когда дети были переведены в эту школу, она неоднократно беседовала с директором школы В. А. Додоновым. Высказывала свое мнение по системе оценивания, о нарушениях в школе, но директором школы была не услышана.

С октября 2015 года она начала обращаться во все вышестоящие органы Российской Федерации: Минобр РФ, Правительство РФ, Совет Федерации РФ, Следственный комитет РФ, Генпрокуратуру РФ, Депутату ГД от Архангельской области Е. Вторыгиной, Президенту РФ, Уполномоченному по правам ребенка при Президенте РФ.

В органы региональной власти: Губернатору АО, Прокуратуру АО, Прокуратуру Ленского района, Минобр АО, Рособрнадзор АО, Администрацию МО «Ленский муниципальный район», Уполномоченному по правам ребенка при Губернаторе АО. Была на личном приеме у министра образования АО И. В. Скубенко, зам. прокурора АО.

Родительница просила провести проверку качества образования в учебном заведении, отменить систему оценивания АВСDF, отменить уроки «Полезные навыки», поднимала вопрос доставки детей школьным автобусом, о незаконном приобретении учебных пособий за счет родителей, обращалась с просьбой предоставить ей акты проверок по ее заявлениям.

В августе 2017 года Валентина Кушмылева обратилась к директору МБОУ «УСШ» о переводе ее детей, ученицы 6 класса и ученика 10 класса, на 5-ти балльную систему оценивания, но ей было отказано.

Чиновники всех уровней отнеслись к ее обращениям с долей недоверия и презрения, посчитали ее кляузницей. Все документы по ее обращениям были перенаправлены в Министерство образования и науки Архангельской области. Минобр АО провел поверхностные проверки, как всегда ничего не обнаружил, а так как директор – новатор является одним из лучших передовиков образования, то ответы были следующие характера:

Ответ Уполномоченного по правам ребенка при Губернаторе АО: «Законодательство РФ не регулирует вопросы, связанные с оцениванием обучающихся. В школе внедряется нетрадиционная система оценивания образовательных результатов обучающихся»;

Администрация МО «Ленский муниципальный район»: «…Органы местного самоуправления не наделены полномочиями по осуществлению контроля в области образования. …. Поэтому, при подготовке ответов письмами от 14.06.2017 №3312 и от 17.05.2017 № 2803 распорядительные акты о проведении проверок не издавались, проверки не проводились, акты по результатам проверок не составлялись…»

Прокуратура АО: «… Если материалы проверки, проведенные непосредственно прокуратурой области, требуются Вам для предъявления в суд, Вы можете заявить соответствующее ходатайство об истребовании указанных документов, которые будут представлены прокуратурой области непосредственно в суд…»

Министерства образования и науки Архангельской области: « Законодательство Российской Федерации не регулирует вопросы, связанные с оцениванием обучающихся, поэтому Минобр науки АО не вправе отменить установленную буквенную систему отметок. В дальнейшем, будет принято решение о безосновательности очередного обращения и прекращения переписки с Вами по данному вопросу»; « …В соответствии с пунктом 2 статьи 5 Федерального закона от 02 мая 2006 года № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращения граждан Российской Федерации» Минобрнауки АО не может предоставить Вам копии вышеуказанных акта проверки и предписания об устранении нарушений, так как это затрагивает права, свободы и законные интересы других лиц… »

Пообщавшись с чиновниками региональных и федеральных ведомств и получив от них соответствующие ответы, В. Т. Кушмылева вынуждена была обратиться в общественные организации и СМИ.

Материалы о ситуации в Урдомской средней школе разместили на своих страницах в сети ИНТЕРНЕТ – АРКС, РВС, РИА-Катюша, Накануне.RU, «За возрождение образования», уполномоченный по правам семьи Ленинградской области.

Вышли телесюжеты на каналах МИР 24, РЕН ТВ, АО «КРТК», 1 серия документального фильма «Последний звонок» К. Семина, Е. Спицына.

Реакция чиновников была незамедлительной и направлена она была против родительницы В. Т. Кушмылевой. Началась «публичная порка» и «охота на ведьм».

После показа сюжета на телеканале Мир 24 о ситуации в Урдомской средней школе, руководство школы экстренно проводит классные собрания, где директор школы слезно просит родителей подписать обращение в свою защиту при этом, неоднократно в нелестной форме, отзывается о Валентине Кушмылевой, обвиняя ее в подлоге и клевете. Руководством школы проводится целенаправленная обработка родителей и давление на них.

В Минобр АО направляется письмо за подписью 35 родителей, где сказано: «Валентина Кушмылева публично заявляет о том, что её цель – закрытие школы. Используя право на свободу слова, прикрываясь им, она потеряла границы дозволенного. Письмо будет передано в надзорные органы для рассмотрения по существу». Со своей стороны министерство образования и науки Архангельской области готово реагировать на любые обращения.

В органы опеки и попечительства поступают заявления анонимного характера, о том, что Валентина Кушмылева не исполняет своих обязанностей, как родитель. В Администрацию МО «Ленский муниципальный район» поступает заявление от трех человек, что она не исполняет свои обязанности, как родитель.

Уполномоченному по правам ребенка при губернаторе Архангельской области было направлено заявление такого же содержания.

В сети интернет, группа «Урдома – online», началась травля Валентины Кушмылевой, вплоть до предложений о выезде из поселка и изъятии у нее детей.

29.03.2017 года выходит сюжет Котлаского ТВ об Урдомской средней школе по заказу Минобра АО и руководства школы, где звучать хвалебные речи о директоре-новаторе, экс-министре образования АО, демонстрируется рабочая тетрадь по уроку «Полезные навыки» под редакцией Романовой О.Л., Колесовой Л.С., Гречаной Т.Б., разработанное Международной некоммерческой организацией Project НОРЕ.

07.04.2017 в школе состоялось общешкольное родительское собрание, где присутствовали: жители поселка, Уполномоченный по правам ребенка при Губернаторе АО, не имеющие отношения к образовательному процессу; родители. Жителем поселка Александром Кравцем и родителем ученика 11 класса Сергеем Литвиновым, задавались провокационные вопросы Уполномоченному по правам ребенка О. Л. Смирновой о мерах воздействия на Валентину Кушмылеву и ее детей. Отвечая на эти вопросы О. Л. Смирнова, пояснила, что в отношении В. Т. Кушмылевой отправлены документы в Ленский муниципальный район для рассмотрения и опасений нет. Провокационные вопросы граждан А. Кравца, С. Литвинова, ответы О. Л. Смирновой является грубым нарушением прав Валентины Кушмылевой и ее детей, а также это можно рассматривать как давление и запугивание родителей, которые ранее поддерживали ее.

17.05.2017 года на общешкольном родительском собрании родителям и несовершеннолетним учащимся МБОУ «УСШ» было предложено заполнить анонимный «Перечень вопросов для опроса родителей» из 20 пунктов. «Перечень…» состоял из вопросов поднимаемых В. Т. Кушмылевой в личных заявлениях к вышестоящим и общественным организациям, а также пп 15,16,17,18, которые касались членов ее семьи.

06.07.2017 года директором школы В. А. Додоновым от имени Урдомской средней школы в Вилегодский районный суд было подано исковое заявление на В. Т. Кушмылеву и редакцию КРТК «Юрган» о том, что в высказываниях В. Т. Кушмылевой и в сюжете телеканала содержится информация, наносящая вред деловой репутации образовательного учреждения, и с требованием обязать опровергнуть распространенные ими сведения.

Как все просто устроено у наших чиновников – за правду, за высказывание своего мнения, за защиту своих детей, за будущее нашего государства, человека надо унизить, сделать из него изгоя, изгнать…

А людей системы, разрушающих и уничтожающих наши традиционные российские ценности - наградить и оградить от всех нападок, защитить.

Мать двух малолетних (2014 и 2015 годов рождения) детей из Нижнего Новгорода некоторое время назад была лишена родительских прав, а ее дети переданы под опеку фостерной семье в город Чкаловск Нижегородской области. Тогда опека возбудила дело сразу о лишении родительских прав, минуя стадию ограничения в правах, что идет в разрез с разъяснениями Пленума Верховного суда.

В настоящее время мать юридически зарегистрировала свои семейные отношения, улучшила жилищные условия и ожидает прибавления в семье. Но помнит она и о своих старших дочерях. Желая восстановить свои нарушенные материнские права, женщина подала заявление в суд. Вместе с тем она попросила Общественную палату Нижегородской области и Нижегородское отделение общероссийской общественной организации защиты семьи «Родительское Всероссийское Сопротивление» содействовать ей в возвращении детей.

В ходе первого судебного заседания 14 августа текущего года выяснилось, что нынешний опекун детей Елена Щ. имеет на воспитании еще семерых подопечных, кроме своих родных детей, и вполне убеждена в крепости своего положения. Об этом свидетельствовало уверенное поведение ответчицы в суде и явная поддержка ее позиции сотрудницей опеки. На заседание суда 14 августа представитель опеки и ответчица Щ. приехали вместе, а по их общению было видно, что они хорошо знакомы. До судебного заседания во время ожидания перед залом суда, представитель органа опеки давала советы Елене Щ., они пересмеивались и непринужденно общались.

Чиновницу не смущало и весьма вольное изложение Щ. предшествующих заседанию событий. Так, рассказывая о визите бабушки изъятых детей к внучке, проходившем в присутствии работника опеки и на территории департамента образования города, она заявила что «бабушка начала орать, рвать на ребенке одежду, чем напугала ребенка». На вопрос адвоката, что конкретно было порвано, почему на вызывающее поведение бабушки не отреагировали сотрудники департамента, почему не был вызван наряд полиции и почему не был составлен об этом акт, Елена Щ. ответила, что это она «сказала образно».

Учитывая такую свободу изложения позиции ответчика в суде, поддержанную сотрудницей опеки, редакции изданий «Моя высота» (Нижний Новгород) и информагентства «Красная Весна» решили провести журналистское расследование для освещения работы с детьми в приемных, патронажных, фостерных и иных неродных семьях Нижегородской области.

Выехав на место проживания Щ., журналисты без особого труда установили, что летом семья проживает не в Чкаловске, а в селе Катунки на берегу Горьковского водохранилища. Кроме семьи Щ. в селе проживает еще несколько многодетных семей, получивших там земельные участки по федеральной программе содействия многодетным семьям.

Семья Щ. в селе известна и по числу детей занимает первое место. На первый взгляд, условия, в которых живут дети в семье Щ., представляются удовлетворительными: отдельный новый дом, сельскохозяйственное подворье, площадка для автомобилей.

Однако тут же возникают вопросы. Где помещаются семеро приемных и несколько родных детей в непогоду или на ночь? Где они спят, едят, играют на довольно небольшой площади дома? Почему во дворе вольготно чувствует себя живность, а детская площадка вынесена за забор к проезжей части? Почему не подсоединен к дому газ, хотя линия подведена к участку? На последний вопрос ответила сама хозяйка, пояснив что это дорого (до 80 тысяч за подключение).

Действительно дорого. Но из последующего разговора выяснилось, что фостерная семья взяла кредит на иномарку (стоимостью более миллиона рублей) при том, что в семье имеются и другие автомобили, включая «Газель».

Вообще слово «кредит» звучало в более чем часовом интервью с Еленой гораздо чаще, чем «дети», а о своих поросятах она, как могло показаться, рассказывала с большим интересом, чем о людях. И это впечатление вскоре подтвердилось.

Взяв интервью у соседей и родных Елены Щ. мы узнали, что она находится в конфликтных отношениях со всеми своими родственниками кроме нынешнего, третьего, мужа. Ничего положительного о ней не сообщили не только городские соседи, которых можно подозревать в бытовом конфликте с ответчицей, но и тесть и теща по ее первому браку, двоюродная сестра, родная мать, которой, по ее словам, Елена Щ. даже угрожала расправой.

В конфликте с Щ. и родная дочь. Несколько лет назад Елена Щ. выгнала дочь из дома, отказавшись от ее воспитания и содержания. При этом родительница еще и пыталась через суд получить с нее деньги за коммунальные услуги в доме, где та уже не проживала.

Как заметили корреспонденты, женщина живо интересуется финансовыми вопросами. Например, проходя с нами мимо сельского магазина, она перевела разговор на предполагаемую прибыль, которую он мог принести, будь она его хозяйкой или арендатором.

Со слов матери опекунши, Г. В. Седовой, ее дочь — Елена Щ. — берет на воспитание детей не из сострадания к ним, а для решения своих материальных проблем. Она откровенно заявляла, что ей надо достраивать дом, а средств не хватает.

Большинство соседей отказалось говорить о Елене Щ. на камеру либо под запись из-за боязни скандалов и угроз с ее стороны. Как стало известно, ответчица уже судилась со своими соседями по квартире по самым разным поводам и угрожала судом остальным. На этом фоне исключением является многодетная соседка Щ. по дому в Катунках, которая отзывалась о ней положительно и выступала свидетельницей на первом заседании суда.

В ходе расспросов различных должностных лиц мы установили, что детей Лилии М. отдали под опеку Щ. с явным нарушением законодательства, не проведя осмотра ее жилищных условий в Катунках, где они проживают все лето, и игнорируя факт возбужденого ранее против нее уголовного дела за побои родной дочери.

Отметим, что изложенные в публикации факты подтверждаются имеющимся в распоряжении редакции видеоматериалом и аудиозаписями.

Возникает резонный вопрос: почему за день пребывания в небольшом городке корреспонденты без труда выяснили обстоятельства жизни и особенности характера опекунши, а чиновники, которые обязаны это делать по закону, не собрали информацию за много лет? Не потому ли что между некоторыми сотрудниками опеки и Еленой Щ. существуют приятельские отношения?

По итогам вышеизложенных вскрывшихся обстоятельств главный специалист Сектора воспитания, молодежной политики и охраны детства Отдела дошкольного и общего образования (представлявшая органы опеки на заседании 14 августа), освобождена от занимаемой должности.

На нынешнем заседании опеку представлял новый сотрудник. Но и она не посчитала необходимым провести обследование жилищных условий детей по фактическому месту их нахождения (в Катунках), не поговорила с людьми, среди который живет опекун. При этом она поясняет, что всего несколько дней на занимаемой должности, а потому не успела и в самом Чкаловске осмотреть жилищные условия приемных детей и составить акт в соответствии требованиями закона. Однако она уверенно выступает против восстановления в родительских правах родной матери, проживающей более чем за 100 км, и до сего дня ей неизвестной.

Напоминаем, что в ходе судебного заседания объявлен перерыв, оно продолжится 8 сентября. Завтра мы узнаем сможет ли мать снова воспитывать своих кровных детей или они останутся в фостерной семье.

Жизнь общества и государства в огромной степени держится на жизни семьи. То, что на недавно прошедшем III Съезде РВС была показана картина современного отношения государственных служб к семье, — крайне важно. Это позволяет сделать выводы о том, как восстановить нормальную жизнь, восстановить и дополнить — с учетом новых вызовов — государственную семейную политику. Хотелось бы подытожить высказанное на Съезде и заострить ряд моментов, возможно, ускользнувших за обилием предложенного материала. Сделаем это, разбирая основные «конфликтные узлы».

Откликаясь уже больше 5 лет на вторжения государства в семью, мы учились видеть за случаями явления и размышлять о том, что надо исправлять системно, в том числе в законодательстве. В докладе А. Ю. Мазурова показано, что в стране массовое беззаконие служащих, но мы этим не хотим сказать, что дело только в беззаконии, что само законодательство России безупречно и надежно защищает граждан от ювенального произвола.

Нет, ювенальное наступление затрагивает и законодательство. Так, уже хождение опеки в семью по каждому доносу заложено в статье 121 Семейного кодекса не изначально. Оно введено в 2008 году поправкой депутата Крашенинникова (ко второму чтению некоего попутного законопроекта — ровно как он это проделывал и в случае с протаскиванием «двух лет за шлепок»). Право дознавателя отстранить родителя (не подозреваемого!) от представительства интересов потерпевшего ребенка введено в УПК РФ под занавес 2013 года. Про тогда же принятый ФЗ-442 вы хорошо знаете — мы все против него выступали.

Но и сам Семейный кодекс уже в исходной своей редакции 1996 года оказался слаб для защиты семьи. Трудно говорить, что он и задумывался «ювенальным», но можно сказать, что его формулировки, в том числе еще унаследованные с советского времени, явно не были рассчитаны на хищные интересы времени нового. Опека в нем — защитник и арбитр, важнее родителей (об избыточности такой роли опеки высказывалась 17.02.2014 г. даже спикер Совета Федерации). Вопросы интересов детей и их представительства в Кодексе изложены небрежно, удобно для произвола. Основное родительское право как право родителя определять и представлять интересы детей даже не сформулировано, лишение или ограничение родительских прав делает родителя для ребенка хуже чужого. Строго говоря, в Кодексе даже нет запрета насильственного разлучения семьи, так что не на чем построить за него ответственность. Если же кто-то отбирает детей, то, в отличие от отбирания сумочки, родитель может только сам обратиться в суд...

Мы в РВС выявили лазейки в законодательстве для отнятия детей, разработали Законопроектную программу — комплекс идей, каждая из которых оформлена в виде отдельного законопроекта, которые вместе закрывают обнаруженные «дыры» Кодекса и укрепляют необходимые фундаментальные принципы. Программу мы представили на Парламентских слушаниях 17.03.2016 г. в виде Пояснительной записки («СВ» № 171). За прошедший год к ней добавился один новый законопроект: в ходе полемики о побоях мы выдвинули принцип «порога невмешательства» — право родителя свободно определять методы воспитания детей, пока они не причиняют ущерба здоровью. Кроме того, уже в этом году, после обстоятельного доклада Л. Н. Виноградовой о существующих полномочиях полиции, мы сделали вывод об избыточности участия опеки в отобрании детей, с которым солидарны и наши союзники по антиювенальному фронту.

Подробнее говорить о наших законодательных предложениях я сейчас не хочу. Они показывают наши взгляды, их принятие в любой части было бы знаковым и уже в силу этого благотворным. И поэтому активистам стоит их знать. Но было бы странно, если бы мы, ставя сегодня диагноз происходящему — «массовое беззаконие», строили все надежды на том, что всё исправится, если только изменить или принять новые законы.

В связи с диагнозом «беззаконие», конечно, первый вопрос — о прокуратуре, которая чаще всего предпочитает не видеть происходящего. Мы видим всплеск незаконного отобрания детей, но не видим заметного количества уголовных дел по статье 286 (превышение полномочий). Мы видим массовое нарушение приоритета родственной опеки в пользу платного родительства, но не видим дел о незаконной передаче под опеку (ст. 5.37 КоАП, 154 УК). А когда мы на круглых столах пытаемся говорить с генпрокуратурой на языке закона, ее представители отвечают нам на языке идеологии — оказывается, что генпрокуратура борется с «жестоким обращением» или участвует в «раннем выявлении неблагополучия». Это создает впечатление, что прокуратура больше, чем надзором за законностью, увлечена все теми же, привнесенными с Запада, идеологическими кампаниями. В качестве одного из примеров можно привести наблюдения активистов, что именно прокуратура в недавние годы (еще до реформы ст. 116 УК) выступала застрельщиком кампании по уголовному преследованию родителей за телесные наказание детей, что резко противоречит правовой культуре, даже самому понятию преступления, но вписывается в тренд борьбы со своеобразно понимаемым «жестоким обращением» и соответствует требованиям Совета Европы.

Как случилась эта подмена в содержании работы прокуратуры, можно только предполагать, и в этой связи стоит обратить внимание на откровения иностранных агентов, которые ведут такие кампании. На специально организованной РВС конференции в Красноярске мы основательно разбирались с тем, что творится в публичном пространстве идей с темой насилия, которая без серьезных причин завоевала огромное внимание. Разбирая деятельность центра «Анна» (признанного иностранным агентом после нашей конференции), цифры которого обильно цитировались в серьезных аудиториях, мы увидели в его публичном отчете: «Основная деятельность на настоящий момент: разработка образовательных программ и организация обучающих семинаров для представителей общественных организаций, медицинских и социальных сотрудников, сотрудников МВД, судей, прокуроров (в России и ближнем зарубежье)». Возникают простые вопросы: чем эти программы завоевали доверие у государственных органов? Любая ли общественная организация может пойти читать лекции судьям и прокурорам? Или может быть, на это и нужны были «Анне» иностранные деньги? Мне лично думается, такие отклонения прокуратуры от своих задач лечатся только кадровыми решениями.

На прошедшей неделе мы узнали об оценке прокуратурой проблемы отобрания детей: будто неправомерные отобрания происходят в единичных случаях. Пресса о такой оценке узнала через Анну Кузнецову, которая могла просто не догадаться принять во внимание, что прокуратура не могла иначе ответить, не расписавшись в собственной несостоятельности. Между тем на весенних круглых столах в Общественной палате «сопроводители» откровенно говорили, что нарушают закон, оправдываясь «интересами детей», а органы опеки сами приводили цифры о том, что, по сравнению с отобраниями детей опекой, в 10 раз больше «изъятий» детей из дома производится полицией, которая по закону может забирать только безнадзорных детей. В Москве за 2016 год — 249 таких изъятий. Возьмите в руки 249 протоколов, отложите в сторону те редкие среди них случаи, когда ребенок действительно был и дома, и безнадзорным (родители в отключке или давно не возвращаются), — и вот у вас уже сотни «единичных» случаев нарушения закона за один год в одной Москве. Или, как РВС требовало в 2015 году, проверьте списки детей, находящихся в Домах ребенка и социально-реалибитационных центрах (СРЦ) — сколько из них не дают забрать родителям просто потому, что опека считает это «нецелесообразным»! Зам. главы Департамента Труда и социальной защиты населения (ДСЗН) Москвы Т. М. Барсукова, не стесняясь, говорит в интервью об отобрании ребенка после синяка: «Для проведения проверки было принято решение на неопределенный срок забрать детей», и к ней наутро не приходит прокуратура беседовать о превышении полномочий. Что говорить о законности, если глава подразделения по делам несовершеннолетних (ПДН) Москвы публично цитирует «полицейский закон» не по тексту закона, а по привычной беззаконной практике...

Но, еще раз: как бы ни был важен надзор за законностью, неизмеримо важнее обсудить причины происходящего, и отнюдь не только нарушений закона.

В обществе, уже не в закулисных штабах, а в массовом слое служащих, происходит замена человеческого отношения к простым людям. Развивается перевернутый мир, в котором семья — не носитель и источник суверенитета страны, а подконтрольное касте чиновников учреждение. Символом всей этой «ювеналки» может служить показанный на нашем съезде чинуша из Владимирской области — глава района Першин. Он приказал отобрать племянников у дяди (их мама попала в больницу) и в интервью выражает холодную уверенность, что это не он должен был объяснить дяде и окружающим, из каких побуждений и на каком законном основании отобрал детей (закона ведь такого нет!), а дядя перед ним должен оправдываться в том, что с ним дети!

Что движет таким служащим, в отдельном случае далеко не всегда легко и сразу видно. Или это должностное рвение, связанное с какими-то уродливыми системными показателями? Или это просто личное патологическое желание «вязать и решать» чужие человеческие судьбы, которое идеологические кампании только разжигают? Среди факторов, о которых позволяют судить дела, встречается, например, и явный интерес в наполненности организации «для детей-сирот и детей...». Всё это важные стороны действительности, ни одну из них нельзя сбрасывать со счета.

Но, как нас учит теория, за всяким общественным явлением стоят интересы каких-то социальных групп. В докладах О. Барсукова и Л. Виноградовой говорилось о двух важнейших группах интересов, которые достаточно сильны, чтобы организовать все вышесказанное. Это интересы двух рынков — рынка содержания детей и рынка сопровождения семьи. Оба возникли не как случайные «системные ошибки» (говоря по-русски, «головотяпство»), а как итог многоходовой, скопированной с Запада «дорожной карты» семейной стратегии.

Наше важное отличие от некоторых наших союзников по фронту борьбы за семью — в учете этих, материальных интересов. Мы не сводим проблему к законодательству, но и в текущем законодательном процессе видим борьбу за определенные интересы (см. статьи в №№ 204 и 206). Добиться, чтобы весь процесс — и разведка, и добыча, и сбыт детей — был в одних руках, и значит завершить здание ювенальной юстиции в окончательном виде. Если этого не понимать, то можно, пафосно борясь с «ювенальной юстицией», ненароком ей помогать, например, вместо отбирания правоохранительных полномочий у опеки, потворствуя их укреплению и расширению.

Главным, системообразующим, является рынок содержания детей — система, обманчиво называемая «приемным родительством», несмотря на то, что это не усыновление, а содержание детей за вознаграждение. Дыхание этой системы в наших делах мы чувствуем постоянно — и не только за спиной, когда опека ищет повод не дать ребенка под опеку родственникам, но и в лоб — когда детей отбирают и передают под опеку, и уже опекуны подают иски о лишении родительских прав плачущих родителей. Выплаты на каждого ребенка (но только чужого) сумм, сравнимых со средней зарплатой иных профессий, — это грубая дискриминация родных семей. Они и создали спрос на детей чужих (то есть наших с вами) — стимул более сильный, чем боязнь нарушить закон. Многое в показанной картине объяснимо именно интересами добычи детей для этого рынка.

Называть эту систему рынком — не метафора. Или метафора не из хромающих. Орган опеки сам решает: этому дам, этому не дам ребеночка, у этого заберу и отдам третьему. Этому — безвозмездно, этому — за деньги. Она такой же лицензиар, как регуляторы других рынков. С развитием этой ее функции она начинает работать не в интересах детей, а в интересах получателей денег, в первую очередь — опекунов. Не нужно быть особо прожженным циником, чтобы понимать — куда идут деньги, там и происходит развитие бурной деятельности по их освоению и выманиванию, заводятся бесконечные разговоры о развитии систем сопровождения замещающих (только!) семей. Все сбои, которые неизбежно возникают в замещающем секторе, неизменно объясняются не тем, что такая маркетизация родительства порочна, а тем, что нужно добавить еще финансирование, чтобы опекунов лучше обучать и отбирать, а кафедрам разрабатывать и внедрять новые программы. В итоге совокупные расходы для бюджета уже превысили уровень, снижением которого эта реформа оправдывалась, — удельные расходы на ребенка в «приемных семьях» (с учетом всех этих паразитных систем сопровождения) стали больше, чем в детдомах. Расходы в регионах на замещающий сектор исчисляются миллиардами и превышают расходы на заботу о родных семьях.

Этот рынок вводился под лозунгом «деинституционализации», то есть избавления от «институциональных» форм (детдомов) в пользу «семейных». Но сами эти термины отражают поверхностный взгляд, замечающий лишь видимые бытовые условия. И то можно возразить: детдом, где дети живут малыми «семейными» группами, и многодетная «опекунская семья» мало отличаются для детей в бытовом смысле. Главное же — этот вопрос разбирал на съезде В. Терентьев — надо смотреть в сущность отношений. И в детдоме, если он целенаправленно строится как учреждение для воспитания, а не только содержания, могут развиваться отношения в сущности семейные, бескорыстные. И «приемная семья» — это «опека по договору», отношения гражданские, отчужденные, значит, не бескорыстные. То есть сущностное отличие лежит в другом.

Принимающие детей опекуны сознательно между усыновлением и договором, между ролью матери и мачехи выбрали второе, то есть деньги. А с ними выбрали (они сами!) всё, что влекут договорные отношения — контроль и возможность расторжения договора без суда, то есть полную зависимость от лицензиара.

(За такой выбор мы не можем и не хотим упрекать самих приемных родителей, во всяком случае огульно. Многие из них искренне хотят дать семейное тепло детям, которые в нем нуждаются, и вроде бы какой же им резон отказываться от предложенных самим государством возможностей? Но деньги искушают и тех, кто без денег бы ребенка не взял, — иначе бы политика стимулирования не работала. И в очередь за детьми добавляются и такие, кто если и думал сначала, что его главный мотив бескорыстен, то потом жизнь поправляет эту самооценку, и те, кому просто нужны деньги, а не дети. А с тех пор, как стали платить большие деньги на усыновление и содержание подопечных инвалидов, присвоение ребенку инвалидности делает его лакомой добычей для рынка, и, как мы иногда сразу наблюдаем, предметом пристального внимания опеки.)

Подлинное содержание политики «деинституционализации» — замены учреждений («институций») «семьями» — легко выражается на языке рынка. Деинституционализация — это приватизация призрения сирот. По замыслу ее стратегов — полная, безвозвратная, со сжиганием мостов в виде ликвидации детских домов. В результате в проигрыше оказываются обе бескорыстные формы — родная семья и детдом, в выигрыше — форма отчужденных отношений, по сущности тоже институциональная, только частная. В обществе среди обычных свободных суверенных семей разрастается сектор подконтрольных, замещающих семью сообществ. Сектор «управляемого человечества». А главным индикатором текущей семейной стратегии сделан не объем этого сектора, а показатель, который этого процесса просто не замечает, — объем Банка данных о сиротах, то есть объем предложения детей на рынке, число детей, ожидающих перевода из обычной семьи в замещающую, суррогатную. «Так как это их право жить в семье нарушается», — поясняют стратеги. То есть у них выходит: если ребенка забрать у матери и тут же отдать платной мачехе, «право жить в семье» не считается нарушенным. А Банк данных такую передачу ребенка и вовсе не заметит — туда ведь попадают только те, кого не сумели передать мачехе в течение месяца!

2017 год для семейной политики не рядовой — в этом году мы провожаем, наконец, Национальную стратегию действий в интересах детей. Ее авторы не хотят признавать, что эта стратегия, которая откровенно проводила требования Совета Европы, — непосредственный виновник тех явлений, которые были представлены на съезде. Не говоря о прочих ювенальных и просто антипедагогических установках Нац. стратегии, по крайней мере две ее крупные идеи напрямую организуют вторжение в семью.

Это идея «раннего выявления неблагополучия» — бесстыдства самого этого выражения «наверху» уже не чувствуют. То есть идея необходимости поработать с семьей, в которой еще вообще ничего не случилось, но жадная прозорливость сопроводителей уже знает, что «у таких семей» может в будущем что-то случиться.

И идея «межведомственного взаимодействия по выявлению семейного неблагополучия». По ней все ведомства вместо выполнения своих собственных функций, в том числе по сдерживанию друг друга, начинают дружно работать на одну задачу выявления объектов для обоих рынков. В итоге: 1) функция, например, социальной защиты подавляется; 2) в обществе разрушается доверие — любое обращение за помощью может закончиться преследованием; 3) служащие полностью перестают понимать границы своих полномочий. Например, МВД начинает слушаться опеку вместо того, чтобы возбуждать на нее дела по превышению полномочий.

Необходимая стратегия семейной политики должна начинаться с решительного осуждения текущей семейной политики, сведенной к «проблеме сиротства» и решаемой рыночными методами. Стратегия должна восстановить нормальные, давно декларированные, а теперь забытые принципы государственой семейной политики. В совместной ответственности за детей семьи и государства государство должно заниматься своим делом — заботиться о социальной среде. То есть создавать точки опоры для семьи (рабочие места, детские сады и ясли, больницы и школы, культурные образцы поведения и чувств, кружки и секции для здорового досуга) и защищать семьи (все, а не адресно) от опасных для них явлений (в сфере информационной безопасности, оборота алкоголя и наркотиков, антикультурных образцов...). И этим обеспечивать, чтобы в любой, самой слабой семье дети имели возможность вырасти воспитанными, культурными и образованными. А вмешиваться в семью можно лишь тогда, когда из семьи исходит что-то антиобщественное, или в семье совершается преступление. Социальная помощь (а не услуги) должна оказываться только по заявлению и предлагаться, рекламироваться, а не навязываться...

Сложность не в том, чтобы выписать эти банальности о нормальных взаимоотношениях семьи и государства. Сложно построить переход к стратегии восстановления. Потому что, во-первых, в сознании занятых в этой сфере уже произошли серьезные деформации, так что и банальности отстоять непросто. А во-вторых, разбужены мощные интересы, опирающиеся на глобальных игроков, и они будут сопротивляться. Поэтому для победы в идеологической сфере важно сделать то, о чем мы сказали еще в 2013-м году в Красноярске. Сделать максимально прозрачными западные идеологические влияния, отменив исключения для работы в сфере семьи, образования, культуры при признании организации иностранным агентом. Мы справимся с нашими внутренними оппонентами, но надо перекрыть питающие их денежные реки.

Сложность — в ликвидации рынков, особенно рынка платного родительства. Безусловно, дискриминация детей по форме их «устройства» гнусна. Государство должно защищать всех детей в равной мере. Но перед людьми, опекунами по договору, уже взяты обязательства. Значит, понадобится какой-то переходный период, в течение которого их надо будет еще раз поставить перед выбором — либо усыновить своих детей, либо переоформиться в учреждение со всеми вытекающими требованиями. Рычагом для этого процесса может послужить, с идеологической стороны — взгляд на опеку по договору как не на семейную, а частную институциональную форму, а с организационно-юридической стороны, обеспечение приоритета усыновления перед неродственной опекой. То есть согласие «платного родителя» на усыновление не должно требоваться, но если он хочет усыновить ребенка, к которому привязался, у него должен быть приоритет.

Необходима идеологическая «реинституционализация» — прекращение огульного охаивания системы детских домов. Детские дома дают и примеры равнодушия к судьбе детей, и примеры великолепных воспитательных учреждений. Следовательно, в стратегии восстановления им должно быть уделено серьезное, целеустремляющее внимание. За основу нужно взять не чисто сиротские учреждения, а интернатную систему, позволяющую родителю из рядовой семьи оставить ребенка на ночь или на время работы в ночную смену или вахтовым методом, а также в случае трудной жизненной ситуации. Жизнь в таком государственном интернате должна строиться как элитарный образовательный процесс — с лучшими педагогическими и медицинскими кадрами. Именно учреждения, в которых содержатся сироты, должны становиться в каждом регионе «Президентскими лицеями», за право жить и учиться в которых шла бы борьба среди «родительских» детей.

Эти меры невозможно провести мгновенно, и они не сделаются сами по себе, без целеустремленной государственной воли. Поэтому эти вопросы — подлинно стратегические. Но некоторые аппетиты для добычи детей можно прекратить питать достаточно быстро, причем с пользой для бюджета. Кроме предложенных нами законопроектов, необходимы следующие срочные меры:

Устранить искусственные препятствия для заботы о детях не только родителями, но и с их согласия родственниками и другими гражданами. В случае утраты родителей родственники должны иметь возможность забрать к себе детей без всяких предварительных условий и проверок, по принципу «в тесноте, да не в обиде». К недостатку ресурсов семьи в таком случае нужно относиться так же, как и в случае родной семьи, то есть оказывать просимую помощь и проверять, только если возникнет повод.

Отменить приказы федеральных ведомств, организующие беззаконие, то есть расширяющие права служащих по вмешательству в семьи по сравнению с законом (список дадим). Также отменить все местные регламенты межведомственного взаимодействия по выявлению неблагополучия — достаточный регламент уже содержится в ФЗ-120 и может совершенствоваться в порядке обычной законодательной работы.

Устранить всякое соприкосновение органов опеки с неопекунскими семьями. Прекратить административное давление на служащих опеки, делающее их ответственными за неблагополучие в обычных семьях. Прекратить давление Правительства РФ на регионы, связанное с показателями «семейного устройства».

Исполнительная власть должна быть исполнительной. Запретить внедрение исполнительной властью каких-либо новаций в работе с семьями без гласного, публичного обсуждения с общественностью (не связанной с ее грантами) и представительной властью.

Создать условия для восстановления доверия граждан к государственным службам, для чего запретить информационный обмен между службами, не связанный с непосредственными обязанностями каждой службы.

Александр Коваленин

Источник

МОСКВА, 31 июля. /ТАСС/. Минобрнауки может пересмотреть условия поступления в вузы в связи с большим количеством абитуриентов - победителей школьных олимпиад. Об этом в интервью телеканалу "Россия 24" сообщила глава ведомства Ольга Васильева.

"Даже среди них [победителей олимпиад] есть конкурс, - сказала она. - Я думаю, что это начало проблемы, которую этот год показал. Конечно, [нужно] осмыслить, проанализировать и думать, что делать дальше, потому что ребята, которые могут получить по 100 баллов [на ЕГЭ] - а таких у нас много - по трем-четырем предметам, не будучи в олимпийском движении - понятно, что сложности могут быть [при поступлении в вуз]", - сказала она.
Васильева отметила, что Минобрнауки будет "думать над изменением условий поступления" победителей олимпиад в связи со сложившейся ситуацией.

Наш комментарий:
Как справедливо отметили в группе "За возрождене образования" д.ф.-м.н. профессора А.В. Иванова (статья НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ ПРИЁМНОЙ КАМПАНИИ-2017,)в минобразо ...разом вдруг сделали открытие, что путь на топовые специальности лучших вузов лежит не через ЕГЭ, а через вступительные олимпиады, которых в текущем году было 88, а на будущий год уже вроде заявлено 92. Победителей таких олимпиад зачисляют вне конкурса, а призерам дают по 100 баллов как бы за ЕГЭ. К слову, таковых только по математическим олимпиадам порядка 4000. Это в десятки раз больше, чем «настоящих» стобалльников профильного ЕГЭ (точное их количество в этом году не сообщили — секрет).

Тут надо заметить, что « 100 баллов [на ЕГЭ] — а таких у нас много — по трем-четырем предметам» набрал всего 21 человек на всю страну. «Много».

Мы уже писали, что вступительные олимпиады сегодня — средство сбережения национального образования (см. https://vk.com/wall-62604527_12040 ). Это компромисс между Минобром с его системой ЕГЭ и лучшими вузами. Компромисс, страдающий многими недостатками, но именно он позволяет сохранить настоящее образование в профильных классах лучших гимназий и лицеев. Там, где большинство учеников ориентировано на поступление через олимпиады, натаскивание на ЕГЭ отсутствует. Олимпиады изначально построены по принципу антиЕГЭ. Для успеха на них требуется всестороннее глубокое знание предмета, умение мыслить, способность к творчеству. Заметим, что олимпиадное движение затягивает в свою стихию и талантливых учеников обычных школ, освобождая их (в случае победы) от бессмысленной гонки за максимальными баллами ЕГЭ.

Вот конкретный пример (далеко не единственный) — город Петрозаводск, в котором есть университет. Но этот университет не принимает «без вступительных испытаний» по олимпиадам, не дает сто баллов ЕГЭ их призерам.... Правила приема в местный университет определяют общую атмосферу в школах региона. Если поступить в него можно только по ЕГЭ, то даже в профильных классах лучших школ главным становится натаскивание на единые экзамены. А для этого не требуется досконально проходить программу, нужен всего лишь определенный набор навыков. По большей части — мёртвых, которые нигде более (кроме ЕГЭ) не потребуются. Такой недоученный заегэшенный абитуриент приходит в конечном счете и в ПетрГУ. И если высокие баллы ЕГЭ определенную культуру студента все-таки предполагают, то на непрестижных специальностях с низкими проходными баллами картина удручающая: минимальные пороги можно преодолеть с нулевыми знаниями и без каких-либо способностей к обучению. В вузе уже есть группы, в которых просто некого учить. Там идет откровенная имитация образования. Преподаватель делает вид, что учит, а большинство студентов даже вида не делают, что учатся.
Здесь необходимо добавить, что таких групп по стране, в том числе и в старейших ВУЗах столицы, уже тысячи. Научть учиться совршеннолетнего человека, который привык к 11-летней гонке за ЕГЭ, можно, к сожалению, уже только непопулярными мерами. Ломает людей - страшно посмотреть. Но услуга должна быть комфортной, не правда ли? Поэтому кто из преподавательского состава не желает имитировать обучение - тот идёт вон. Организуются увольнения просто. Например, с помощью т.н. реорганизации (присоединения) ВУЗа, можно сразу выгнать треть преподавательского состава. А остальным переписать трудовые договора на срочные (год, максимум три) и таким способом чуть позже тоже выгнать. Преподавательский состав некоторых кафедр объеднённого нечто под названием "МАМИ", например, с сентября 2013 года, когда вступил в силу закон об образовании, сократился раз в десять. Оцените теперь, как изучаются эти специальности студентами. Исключения стали крайне редки.

Сегодня любой «зажим» олимпиадной системы будет ударом по настоящему образованию. Если представить крайнюю ситуацию — полное упразднение приема по олимпиадам и поступление в вуз исключительно по ЕГЭ— то результатом будет кратный рост числа егэшных стобалльников и одновременная автоматическая трансформация творческого учебного процесса (где он еще сохранился) в бездумный тренинг, без которого 100 баллов на ЕГЭ практически не бывает.

Но Васильева таких тонкостей не понимает. И, судя по результатам её работы за год, едва ли когда-нибудь поймет.

Справедливо возникает вопрос - если до сих пор не понимает, то может ли быть самостоятельной такой министр в своей деятельности? А если понимает - то что это? Что это - глупость или измена (с)?
Эволюция гельминтов - тоже эволюция. Но желаем ли мы для нашей молодёжи именно такой эволюции?

neznaika_nalune

Однако, во время организованной благодаря статуи Амона встречи Уну-Амона с царём Библа, последний вновь отказался предоставить послу Херихора кедр.
С изрядной долей иронии и сарказма он выложил египтянину свои аргументы – время величия Египта времён Нового Царства было уже в прошлом, и финикийское побережье политически уже никак не зависело от светской или религиозной власти в Фивах, бывших не в состоянии контролировать и собственно египетские земли, не говоря о территориальных приобретениях фараонов Нового царства.
Признавая былое величие Египта, он одновременно объяснил, что не обязан исполнять не подкреплённые реальным раскладом сил требования религиозного руководства Фив, не предлагавшего в обмен на ценнейшую древесину ни денег, ни верительных грамот и даже не снабдившего своего представителя нанятым судном для перевозки кедра.
Затем царь распорядился принести расчётные книги предыдущих времён, которые подтверждали, что даже величайшие фараоны-завоеватели всегда платили за кедр эквивалентную цену.
В общем, приём из ожидаемой вассальной присяги зарвавшегося провинциала, превратился в скучный бухгалтерский спор о передаче стратегических бомбардировщиков Ту-160 в обмен на спижженный российский газ о взаимных претензиях метрополии и бывшего вассала.

Тем не менее, незаурядные ораторские способности и впечатляющая речь Уну-Амона завоевали в итоге расположение правителя Библа, и он выделил необходимый египтянам строительный лес, добившись, однако, взамен этого отправки в Танис корабля за товарами, полагавшимися финикийцам за полученную древесину. Но даже согласившись на погрузку кедра египтянину, царь Библа преднамеренно держал того в порту, не отпуская его назад на родину. И только когда в окрестностях Библа появились суда возмущённых авантюрой Уну-Амона жителей Дора, требовавших вернуть отнятые у них деньги и захваченный корабль, посол получил продовольствие на путешествие и смог под защитой финикийцев покинуть город и отправиться в Египет. Однако несчастья продолжали преследовать Уну-Амона: едва оторвавшись от погони кораблей Дора и высадившись на острове Кипр, он стал объектом нападения населения острова, по непонятной причине собравшегося убить египетского гостя.
Папирус обрывается на моменте повествования, в котором Уну-Амон воззывает с мольбами о защите к царице Кипра.

Дальнейшая судьба Уну-Амона оказывается покрыта для нас мраком.
Сгинул ли он на Кипре? Пришёл ли в Египет корабль, груженый драгоценным кедром? Кто доставил папирус Уну-Амона назад на родину?
Может быть это лишь египетский вариант «Одиссеи», только неполный или с таким вот несчастливым концом?
Ответов нет.

Одно ясно точно.
Именно во время «тёмных веков» после коллапса бронзы лопнувший споровик «народов моря», прорвавшийся в конце XIII века, разбросал их и греков по колониям вокруг всей тогдашней средиземноморской Ойкумены.
Ну а споры гриба, как мы помним, прорастают и в самых тяжёлых условиях — да и вообще, кому было тогда легко?
Жителям Карфи? Обитателям Нихории? Потерявшемуся Уну-Амону?