Думается, реальная "декоммунизация" состоялась еще раньше, чем распался СССР.
В.Г.Распутин когда-то написал: "Русский народ смог переварить коммунизм".
Вот только кем надо быть, чтобы захотеть попробовать один раз уже переваренное?

С Праздником всех православных.
И тех несчастных, которые мучатся в этот день от непонятной для них самих злобы - тоже с Праздником. Спокойствия им и душевного исцеления.

В этом мире Божья ласка,
Словно вышивка, видна.
И теперь ты - Пасха, Пасха -
Нам осталася одна.
Уж ее не позабудешь,
Как умом ты не мудри.
Сердце теплое остудишь -
Разогреют звонари.
И поют - светлы, нестроги -
Тили-бом, тили-бом-бом!
Ты запутался в дороге?
Так вернись в родимый дом!

Мих. Кузьмин

Корни "коммунизма" следует искать, конечно, не в христианстве, а в куда более древних мечтах человечества о "золотом веке", в русской литературе наиболее полно воплощенных в романе Чернышевского "Что делать", в известных "снах Веры Павловны".
Соратник Ленина Валентинов считал, что Чернышевский оказал на Ленина куда большее влияние, чем даже Маркс, и вспоминал, как Ильич однажды вышел из себя, когда он в его присутствии назвал "Что делать" "слабой книгой". Ленин утверждал, что прочел эту книгу сразу после казни брата и что она его "всего перепахала". А Маркс пришел уже после.
То есть, можно сказать, что мировоззрение Ильича, равно как и многих других русских революционеров, сформировал отнюдь не марксизм, а утопические представления о "золотом веке".
Отличие же этих представлений от подлинно христианского взгляда на жизнь - когда человек видит мир не через собственную грязь и свои страсти - может быть выражено словами персонажа Достоевского старца Зосимы: "Жизнь уже сейчас есть рай. Да только люди об этом не подозревают".

Все правильно. Описанные автором "борцы со злом" предпочитают бороться с ним где угодно - но только не в своих собственных головах и душах. Поэтому и методы предлагаются соответствующие.
И.Эренбург когда-то написал об опросе, который проводила среди своих читателей одна английская газета: "Если бы вы встретили на улице умирающую от голода молодую женщину, то что бы вы сделали?" Так там самыми популярными ответами были: "Поменять кабинет министров"; "Устроить революцию"; "Сказать ей: "Стыдитесь! Вы еще молоды и должны работать".
В качестве курьеза приводился один-единственный ответ: "Отвести в ближайшую бесплатную столовую и накормить за общественный счет".

Наверное, не пришло еще время давать какую-то серьезную оценку творчеству Евгения Александровича. Время все должно расставить по своим местам.
Думается, что он был, прежде всего, "советским" поэтом, в том смысле, что не мог существовать без СССР, как бы он на самом деле к нему не относился. Как только СССР не стало, ему, банально, не о чем стало писать - нечему стало служить и не с чем стало бороться. У многих поэтов той эпохи это вполне могло сочетаться.
Есть у Евтушенко строки, написанные в период "перестройки и гласности", которые сейчас выглядят даже забавно:

...Вот где для Родины опасность -
Когда заправский костолом
Заходит со спины на гласность
Со шкворнем или с кистенем...

Как показало время, "опасность для Родины" исходила совсем не от тех людей.
А пока можно почтить его память стихами одного его "антагониста", куда более цельного и самодостаточного:

...Спи. А дальше - туман густой:
Рай, где есть ангелы, и ад, где черти.
Но длинней стократ вереницы той
Мысли о жизни и мысль о смерти.

Да какой козырь, какой баланс, какая ущемлённость? Люди веками так жили, женщины надевали платки на головы. Ещё 100 лет назад все женщины и девушки с девочками в России так ходили. И эти хиджабы, если подумать, особо не отличаются от русских платков по форме. Дайте людям одеваться так, как они хотят.

Что за цензор ваша школа? Почему вы решили, что школа должна вступать в противоречие с традицией? Да потому что вы подсознательно боитесь людей, которые соблюдают свои традиции, ведь вы своих не соблюдаете и не можете на это ничем ответить, не можете этого понять. Качество этих традиций - вопрос отдельный, мы его не затрагиваем, но чтобы понять этих людей, нужно осознать, что существует потребность соблюдения религиозной традиции, потому что существует религиозное чувство, которое людям хочется выражать. Не надо вытравливать религиозное чувство или бояться его, точно так же как не надо вытравливать чувство собственности и объявлять его источником несправедливости, точно так же не надо вытравливать чувство полового влечения и объявлять его источников измен, соблазнов и грехов. Не надо подавлять и национальное чувство, нужно лишь прививать культуру его выражения.

Вы хотите уравниловку под видом борьбы с соблазнами и грехами? Это уже было. Коммунизм ввёл уравниловку под видом борьбы с эксплуатацией и получил разруху. Не будет равных никогда, всегда будут разнообразие и разногласия, не гребите всех под одну гребёнку. Ведь недавно мальчикам нельзя было отпустить волосы в школе больше определённой длины, мы это помним. Ладно мальчики, но девочки в армии не служат, им привыкать к униформе не надо.

Лично я не приветствую распространение ислама в России, но есть мусульмане, с которыми мне приходится жить и работать. Ислам - это одно, а люди - это другое. Уважение к чужой традиции способствует диалогу и в конечном счёте даже изменению религиозных взглядов оппонента, то есть обращению его на свою сторону. Уважать традиции мы, уверен, должны ради соблюдения того же баланса и выбивания тех же козырей, служащих разыгрыванию всем известных плохих карт.

Была у Галича одна песня, написанная под рефрен Аполлона Григорьева: "Басса-, басса-, басса-на...":

...Помню, глуп я был и мал,
Слышал от родителя,
Как родитель мой ломал
Храм Христа Спасителя.
Басса-, басса-, басса-на,
Черт гуляет с опером.
Храм - и мне бы ни хрена,
Опиум как опиум...

Так постепенно подрастало поколение "духовных янычар", о которых другой поэт, совсем не любивший Галича Станислав Куняев написал:

Все равно на просторах раздольных
Ни единый из них не поймет,
Что за песню в пустых колокольнях
Русский ветер угрюмо поет.

Однажды этим людям показался "ни хрена" и распад самой страны.
Сегодня часть этих людей - такие, как автор этой статьи, - мучительно и непросто ищут "дорогу домой".
Другие предпочитают продолжать погоню за нелепым "измом", дважды за одно столетие приводившим Россию на край пропасти.

В одном диалоге у Горького, в "Жизни Клима Самгина", в ответ на упоминание фразы Победоносцева "Россию надо подморозить", героиня отвечает: "А почему только Россию? Весь мир должен бы застыть, чтобы дать людям спокойно и глубоко подумать о себе".
Увы, "думать" в те времена никто не хотел...
А иные и сейчас предпочитают пользоваться лозунгами тех времен - норовя пустить Россию уж неизвестно по какому кругу.
"Если хотите, чтобы вокруг вас ничего не менялось, почаще меняйте ваши веры и убеждения". Г.К.Честертон.

Лениным действительно была создана партия "нового типа", единственной целью которой была борьба за власть и удержание этой власти.
Однако сегодня редко кто вспоминает, что на ее последнем съезде ее последний генсек порывался уйти в отставку, но но не был отпущен "товарищами по партии". "Стадо" побоялось остаться без "пастуха", хотя к тому времени было уже ясно, куда "пастух" ведет свое "стадо".
Когда-то Ильич действительно с полным правом мог сказать: "Есть такая партия!"
Но к концу существования страны "такой партии" уже не было. Постреляв, передушив и "идейно разгромив" всех своих конкурентов, она и сама перестала существовать как способная к борьбе сила.
Так что можно сказать, что "политические партии" в России не прижились.

Думается, 21 век будет за теми странами, у которых хватит ума отказаться от "измов", пришедших из 20 века, и вернуться к своим традициям.
"Традиция расширяет права, - написал Честертон, - она дает право голоса самому угнетенному классу — нашим предкам. Традиция не сдается заносчивой олигархии, которой выпало жить сейчас... Демократ требует не пренебрегать советом слуги. Традиция заставляет прислушаться к совету отца. Я не могу разделить демократию и традицию, мне ясно, что идея — одна. Позовем мертвых на наш совет. Древние греки голосовали камнями — они будут голосовать надгробиями. Все будет вполне законно; ведь могильные камни, как и бюллетени, помечены крестом".
Жаль, что у иных наших соотечественников, из-за двух проведенных над Россией экспериментов, вместо знания своих традиций осталось просто выжженное поле с бюстом Маркса посередине.

"...Тогда мы заговорили о красоте и величии демократии и очень старались внушить графу правильное сознание тех преимуществ, какими мы пользуемся, обладая правом голосования и не имея над собой короля.
Наши речи его заметно заинтересовали и даже явно позабавили. Когда же мы кончили, он пояснил, что у них в Египте тоже в незапамятные времена было нечто в совершенно подобном роде. Тринадцать египетских провинций вдруг решили, что им надо освободиться и положить великий почин для всего человечества. Их мудрецы собрались и сочинили самую что ни на есть замечательную конституцию. Сначала все шло хорошо, только необычайно развилось хвастовство. Кончилось, однако, дело тем, что эти тринадцать провинций объединились с остальными не то пятнадцатью, не то двадцатью в одну деспотию, такую гнусную и невыносимую, какой еще свет не видывал.
Я спросил, каково было имя деспота-узурпатора.
Он ответил, что, насколько помнит, имя ему было - Толпа".
Э.А.По, "Разговор с мумией".

Многие комментаторы остались в рамках общепринятой схемы: "монархия пала, потому что себя изжила".
Но что же произошло на самом деле?
То, что худо-бедно работало при "тупоголовых царских чиновниках", с "передовыми думскими деятелями" перестало работать вовсе.
Останавливалась экономика, до того преодолевшая снарядный голод, буксовала торговля, поскольку крестьяне отказывались продавать хлеб по установленным Временным правительством ценам, а инфляция была такова, что скорость печатания денег ограничивалась только производительностью печатного станка.
В июле 1917 года Русская армия начала свое последнее в той войне наступление. Снаряды, заботливо запасенные "отжившим царским режимом", разрывали немецкую оборону в клочья. Генерал А.И.Деникин вспоминал, что никогда еще ему не приходилось воевать при таком материальном и численном превосходстве. Однако в скором времени армия встала и замитинговала. "Это были уже не те русские солдаты", - злорадно записал тогда немецкий генерал Людендорф.
В результате страна получила власть куда более жесткую и неразборчивую в средствах, чем свергнутая.

Уже где-то писал, но еще повторюсь: русский философ Иван Ильин считал, что оптимален тот тип управления страной, который наиболее полно соответствует национальному сознанию ее народа. Основной причиной поражения февральской революции он считал попытку ввести республику в стране с "монархическим" типом национального сознания.
А вот интересно: какой у нас сейчас тип "национального сознания"? Автор серьезно считает, что он "республиканский"?
С учетом того, что наибольшую неприязнь к монархии высказывают люди, громче всех тоскующие по Сталину...

В феврале 1917 года рухнули, прежде всего, такие понятия, как верность присяге, Отечеству, воинскому долгу.
После этого при всех случавшихся со страной перипетиях наверху оказывались те, для кого эти понятия значили все меньше и меньше.
Пока это не завершилось в 1991 году распадом самой страны.

Унылый март, шестая годовщина
Кровавых бурь при зареве огней.
И не дает, не даст забыть чужбина
Нам весь позор былых проклятых дней.
И помнят все - и те, кто всей душою
Безумно верили в смертельный ураган,
И те, о ком написано с тоскою:
"Кругом измена, трусость и обман".
И в этот март, в канун победной сечи,
Вы, на Царя поднявшие мечи, -
Как лгали ваши пламенные речи,
О бессердечные и злые палачи!
Всю вашу низость, ваше пустословье,
Как стон души, измученной от ран,
Клеймят слова, написанные кровью:
"Кругом измена, трусость и обман".

Ник. Евреинов, 1923 год.

Я немного знаком с творчеством Людмилы Стефановны.
Зацикленность на темных и болезненных сторонах жизни - его отличительная черта. Есть у нее, к примеру, рассказ о старухе, страдающей недержанием кала и преследуемой из-за этого соседями по коммуналке.
Имеет ли такая литература право на существование? Наверное, да. Но рекомендовать ее в каком бы то ни было виде детям, выдавая тем самым за "полноценную" литературу - опасное безумие, если не сказать хуже.

Бонч-Бруевич вспоминал, что Ильич, всю жизнь боровшийся с "религиозными предрассудками", с ужасом видел, как складывается вокруг него самого почти религиозный культ. Не раз вождь в отчаянии восклицал: "Я такой же человек, как и все!"
Какое там! Бедняга не был знаком с сочинениями Бердяева, написавшего: "Отпадая от веры в Бога, человек впадает в идолатрию".

Можно сказать, что созданный Сталиным режим личной власти представлял собой "пародию" на монархию - с подменой "сакрального" характера императорской власти личным культом самого "вождя".
Для сравнения характера этих "монархий" достаточно вспомнить обстоятельства смерти Сталина и Николая II.
Николай II, к моменту своего убийства, потерял фактически все - трон, корону, саму страну. Но люди, которые с ним оставались, пошли за ним до конца. Когда доктору Боткину предложили свободу и клинику в Москве - честно предупредив, что "будущее Романовых выглядит несколько мрачно", - он заявил, что останется до конца со своим императором.
Сталин, ко времени своей смерти, был, фактически, самым могущественным человеком на планете. Но умирал он в полном одиночестве - будучи парализован и лишен дара речи.
Люди просто боялись подходить к такому "монарху".

Нам сегодня действительно сложно представить себе ту эпоху - равно как и понять, что происходило в головах и душах тех людей. Достаточно сказать, что Сталину посвящали восторженные стихи умершие в лагерях поэты Клюев и Мандельштам, что ему слагали гимны поэтессы Ахматова и Цветаева - с расстрелянными мужьями и посаженными в лагеря детьми. Так оруэлловский Уинстон в ожидании смерти "полюбил Большого Брата".
Все это можно было бы объяснить поздним "прозрением" и "раскаянием", если бы все те, кто пел хвалы "вождю" при жизни, не отвернулись бы от него после смерти.
Так что же это было - любовь к "вождю" или "синдром заложника"?
Свойства человека, который однажды, проснувшись, не обнаружил такой страны, как СССР, и спокойно это пережил, были заложены уже тогда.