Ценности меняются.
И хотя меч не имеет выхода в интернет и фотокамеры, нам он кажется более полезным дивайсом.

Фото сегодняшнего дня на "Яндексе".
-------------------------------------------------
Это замок Корвинов (рум. Castelul Corvinilor, венг. Vajdahunyadi vár) — родовое гнездо феодального дома Хуньяди на юге Трансильвании, в современном румынском городе Хунедоара.

Отец Матвея Корвина, Янош Хуньяди, выстроил его в середине XV века на возвышенной скале подле речки Злаште.

Первое письменное упоминание фортификационного сооружения относится к XIV веку. Тогдашняя крепость имела овальную форму, а единственная защитная башня была расположена в северном крыле, в то время как с южной стороны ее закрывала каменная стена. В 1409 году, за боевые заслуги, Вайк (Войку) Хуньяди, отец Яноша Хуньяди, получил крепость и прилегающую землю в дар от короля Венгрии Сигизмунда.

Янош Хуньяди осуществил два этапа перестройки и расширения замка и прилегающей территории. Первый этап пришелся на 1441-1446гг., и за это время было построено семь башен: четыре круглых, и три треугольных. Второй этап имел место в 1446-1453гг.: именно тогда заложили часовню, построили основные залы и южное крыло с подсобными помещениями.

После смерти Яноша замок достался его сыну Матьяшу (Матвею Корвину). По его приказу была построена лоджия в северном крыле (также известная как «Лоджия Матьяша»), завершена часовня и продолжены работы по отделке замка. К тому моменту замок превратился в редкое для Восточной Европы сооружение, совмещающее в своем облике элементы поздней готики и раннего Возрождения.

Хуньяди владели замком до 1508 года, после чего строение сменило 22 владельца. В XVII веке история замка была тесно связана с Габором (Габриэлем) Бетленом, под руководством которого были проведены некоторые внутренние работы и внешние модификации в соответствии с требованиями того времени. Появилась белая башня, установили артиллерийскую платформу и построили дворец Бетлена, который стал примером совмещения стилей среднего и позднего Возрождения. Также была построена башня для нового входа.

В XVIII веке замок перешел в собственность династии Габсбургов, которые превратили его в административный центр, координировавший добычу руды и хранение изделий из железа (1724-1854).

После серии мелких изменений и незначительных перестроек, в 1854 году в замке случился пожар, уничтоживший все архитектурные составляющие из дерева. Реставрационные работы длились с 1868 по 1874 гг. В их результате крышу полностью заменили на черепичную, а рядом с дворцом Бетлена был построен фасад в неоготическом стиле.

В 1956-1968 гг. была проведена еще одна серия реставрационных работ, а в 1974 году замок был открыт для посетителей в качестве музея. Туристов проводят в замок по исполинскому мосту, им показывают обширный зал для рыцарских пиров и две башни, из которых одна носит имя монаха Иоанна Капистрана, а вторая — романтичное название «Не бойся».

Рассказывают также, что именно в этом замке Хуньяди целых 7 лет держали свергнутого с престола Влада Цепеша.

Венецианский меч, 1575 год.
Длина общая 140 cм., длина клинка 113.33 cм.
Вес - 2 кг 13 граммов

Итальянский меч из города Феррара, около 1500-1525
Надпись на клинке: «Ercole dei Fideli"

Общая длина 101,9 см
Длина клинка 85,40 см
Вес: 1 кг.

Собрание Уоллеса - сравнительно небольшой (ок. 5500 экспонатов), но редкостный по подбору и качеству предметов частный художественный музей в лондонском квартале Мари-ле-боу, по соседству со знаменитой Бейкер-стрит.

Начало этому собранию положили графы, а затем маркизы Хертфорд из семьи Сеймур-Конвей, которые приобретали полотна «старых мастеров» для украшения своего лондонского особняка на Манчестер-сквер.

В 1870 г. особняк со всем его содержимым перешёл к побочному сыну последнего маркиза — сэру Ричарду Уоллесу. Тот был пленён французской культурой эпохи рококо и большую часть жизни провёл в Париже, скупая работы Буше, Фрагонара и других мастеров.

В знак признательности он подарил городу Парижу пять десятков «фонтанов Уоллеса», которые стали городскими достопримечательностями.

Коллекционер умер в 1890 г. и был похоронен на кладбище Пер-Лашез.

Семь лет спустя его вдова завещала собрание Уоллесов британской нации, с тем чтобы особняк Хертфорд-хаус был открыт для бесплатного посещения всеми желающими, что и случилось в 1900 году.

Меч князя Довмонта
---------------------------
В 1265 г. в результате кровавой усобицы князь нальшанский Довмонт (Дамант) был вынужден бежать со всей своей дружиной и всем своим родом из языческой Литвы во Псков.

Здесь он крестился и стал ярым защитником псковских и новгородских земель.

Вече посадило Довмонта на псковский престол. После четырех лет своего княжения и блестящих побед над немцами и литовцами князь со своей дружиной предстал лицом к лицу перед серьезным испытанием: в 1269 г. Ливонский орден предпринял весьма грозный поход на Псков.

Рыцарей вел сам ливонский ландмейстер. Старшая Ливонская рифмованная хроника сообщила, что в немецко-датском походе на Русь участвовало 180 рыцарей, 18 000 ополченцев и 9000 корабельщиков.

Они сожгли Изборск и осадили Псков.
Действовать нужно было решительно, не дожидаясь помощи новгородцев.

И тогда для поднятия воинского духа горожан и дружины перед решительной битвой князь, при поддержке духовенства, публично прошел через рыцарский обряд посвящения.

Предпринятая церемония имела явно идеологическую направленность.

При этом рыцарский жест возложения меча на алтарь, а также сам обряд опоясывания, проводимый старшим духовным лицом, красноречиво говорят о непоколебимой воле посвящаемого использовать свое оружие для защиты.
---------------------------------------------------------------
А вот меч, который считается мечом князя Довмонта.
К сожалению, именно этот меч, возможно, никогда не был в руках доблестного псковского князя, поскольку оружие такого типа появилось лет через 100 лет после его смерти.

Скорее всего оригинальный меч был утерян, и его место занял вот этот меч - вполне достойный, чтобы стать оружием русского князя.

#ratnoe_delo_history

Древковое оружие на стенах Higgins Armory Museum

Итальянский парадный меч конца 15-го века, эфес, возможно, был переоборудован в 18-19-го веках. Общая длина 112 см.

Наконечник японской стрелы.
1600-1800 годы.

Двуручный меч.
Предположительно Англия, около 1450 года.
Вес: 2,9 кг
Ширина клинка у перекрестья 6 см
Точка баланса находится в 13,9 см от перекрестья.
Оружие хранится в Собрании Уоллеса, Великобритания.

... Мир, окружающий нового человека с самого рождения, ни в чем его не стесняет, ни к чему не принуждает, не ставит никаких запретов, никаких «вето»; наоборот, он сам будит в нем вожделения, которые, теоретически, могут расти бесконечно. Оказывается, — это очень важно, — что мир XIX — начала XX века не только располагает изобилием и совершенством, но и внушает нам полную уверенность в том, что завтра он будет еще богаче, еще обильнее, еще совершеннее, как если бы он обладал неиссякаемой силой развития. Сегодня (несмотря на некоторые трещины в оптимизме) почти никто не сомневается, что через пять лет автомобили будут еще лучше, еще дешевле. В это верят, как в то, что завтра снова взойдет солнце. Сравнение совершенно точно: заурядный человек, видя вокруг себя технически и социально совершенный мир, верит, что его произвела таким сама природа; ему никогда не приходит в голову, что все это создано личными усилиями гениальных людей. Еще меньше он подозревает о том, что без дальнейших усилий этих людей великолепное здание рассыплется в самое короткое время.

Поэтому отметим две основные черты в психологической диаграмме человека массы: безудержный рост жизненных вожделений, а тем самым личности, и принципиальную неблагодарность ко всему, что позволило так хорошо жить. Обе эти черты характерны для хорошо нам знакомой психологии избалованных детей. Мы можем воспользоваться ею как прицелом, чтобы рассмотреть души современных масс. Новый народ, наследник долгого развития общества, богатого идеями и усилиями, избалован окружающим миром. Баловать — значит исполнять все желания, приучить к мысли, что все позволено, что нет никаких запретов и никаких обязанностей. Тот, с кем так обращались, не знает границ. Не испытывая никакого нажима, никаких толчков и столкновений, он привыкает ни с кем не считаться, а главное — никого не признает старшим или высшим. Признание превосходства мог бы вызвать лишь тот, кто заставил бы его отказаться от капризов, укротил бы его, принудил смириться. Тогда он усвоил бы основное правило дисциплины: «Здесь кончается моя воля, начинается воля другого, более сильного. Видимо, на свете я не один, и этот сильнее меня». В былые времена рядовому человеку приходилось ежедневно получать такие уроки элементарной мудрости, так как мир был организован грубо и примитивно, катастрофы были обычны, не было ни изобилия, ни прочности, ни безопасности. Сегодняшние массы живут в изобилии и безопасности; все к их услугам, никаких усилий не надо, подобно тому, как солнце само поднимается над горизонтом без нашей помощи. Не надо благодарить других за воздух, которым ты дышишь, воздуха никто не делал, он просто есть. «Так положено», ведь он всегда налицо. Избалованные массы настолько наивны, что считают всю нашу материальную и социальную организацию, предоставленную в их пользование, такой же естественной, как воздух, ведь она всегда на месте и почти так же совершенна, как природа...

...Новая масса восприняла полную свободу жизни как естественное, природное состояние, не вызванное никакими причинами. Ничто не налагало на эту массу никаких ограничений извне, следовательно, не было необходимости каждую минуту считаться с кем-то вокруг, особенно с высшими. До недавнего времени китайский крестьянин верил, что его благополучие зависит от личных добродетелей императора. Поэтому его жизнь была в постоянном соотношении и подчинении этой высшей инстанции. Но человек, которого мы анализируем, не хочет считаться ни с какой внешней инстанцией или авторитетом. Он доволен собой таким, каков он есть. Совершенно искренне, без всякого хвастовства, как нечто вполне естественное, он будет одобрять и хвалить все, чем он сам наделен, — свои мнения, стремления, симпатии, вкусы. А что ж? Ведь никто и ничто не заставляет его признать себя человеком второго сорта, крайне ограниченным, неспособным ни к творчеству, ни даже к поддержанию той самой организации, которая дала ему полноту жизни.

Человек массы никогда не признает над собой чужого авторитета, пока обстоятельства его не принудят. Поскольку обстоятельства не принуждают, этот упорный человек, верный своей натуре, не ищет постороннего авторитета и чувствует себя полным хозяином положения. Наоборот, человек элиты, т.е. человек выдающийся, всегда чувствует внутреннюю потребность обращаться вверх, к авторитету или принципу, которому он свободно и добровольно служит. Напомним, что в начале этой книги мы так установили различие между человеком элиты и человеком массы: первый предъявляет к себе строгие требования; второй — всегда доволен собой, более того, восхищен. Вопреки обычному мнению, именно человек элиты, а вовсе не человек массы, проводит жизнь в служении. Жизнь не имеет для него интереса, если он не может посвятить ее чему-то высшему. Его служение — не внешнее принуждение, не гнет, а внутренняя потребность. Когда возможность служения исчезает, он ощущает беспокойство, ищет нового задания, более трудного, более сурового и ответственного. Это жизнь, подчиненная самодисциплине — достойная, благородная жизнь. Отличительная черта благородства — не права, не привилегии, а обязанности, требования к самому себе. Noblesse oblige. «Жить в свое удовольствие — удел плебея; благородный стремится к порядку и закону» (Гете). Дворянские привилегии по происхождению были не пожалованиями, не милостями, а завоеваниями. Их признавали, ибо данное лицо всегда могло собственной силой отстоять их от покушений. Частные права или привилегии — не косная собственность, но результат усилий владельца. И наоборот, общие права, например, «права человека и гражданина», бесплатны, это щедрый дар судьбы, который каждый получает без усилий владельца. Поэтому я сказал бы, что личные права требуют личной поддержки, а безличные могут существовать и без нее...