Цивилизация недотрог

11 ноября, 2013
• Константин Ольховой
• Также в рубрике
•
Почему в наше время так легко
обвинить человека в педофилии? К каким последствиям для всей цивилизации
это может привести? Размышляет психотерапевт Константин Ольховой.
"А уж дети — тема благодатнейшая. Педофилическая
истерия набирает обороты во всем мире. Не только прикосновение,
но и улыбка, взгляд — всё может быть расценено как домогательство
к ребенку. Недавно от одной своей знакомой слышал такую историю.
Подходит к ней на улице мужчина. Подходит и говорит: «Извините, там
на тротуаре стоит маленький мальчик и плачет. Не могли бы вы к нему
подойти, узнать, что случилось?» — «А что же вы сами не подошли?» —
«А я боюсь. Мало ли что подумают…».
История закончилась благополучно, пятилетний мальчик действительно
потерялся, через полицию были быстро найдены родители, но… Но это
страшно, когда взрослый мужчина просит женщину подойти к ребенку, боясь
попасть под каток общественного мнения.
Ну, а уж самые «разнузданные педофилы» — люди, работающие с детьми.
Причем работающие искренне, с душой. В школе-то ещё ничего,
а уж в детском лагере… Я сам проходил путь от помощника вожатого
до начальника лагеря. Я сам обнимал и утешал ревущих детей. Я будил их,
страдающих энурезом, ночью и вел в туалет (в одних трусах! гнусный
извращенец!). Я хорошо помню, как в середине смены, когда тоска по дому
(ведь даже когда в лагере очень интересно, тоска по дому никуда
не девается) достигла максимума, кучка девочек девяти-одиннадцати лет
с визгом: «Папа! Папа!», — повисла на мне, как на дереве. Я рассказывал
им сказки на ночь, сидя с ними без свидетелей в темной палате.
Я подтыкал им одеяла… Что-то мне подсказывает, что меня легко бы могли
обвинить в домогательствах…
Высокомудрые педагоги-психологи-теоретики объясняют, что так нельзя.
Что физический контакт с детьми недопустим, что всегда надо иметь
надежных свидетелей твоей благонамеренности, что… Да много чего. Только
они — теоретики. Хотя, иногда они бывают практиками, но смотришь на них
и думаешь, что лучше бы оставались теоретиками.
Но и это не самое страшное. Педофилические истерии — цветочки. А вот
ягодки мы уже собираем, и будем их собирать всё больше и больше."
сайт Православие и мир
Я не устану цитировать

партизан современный, обычного человека перед этим как следует обрабатывает следователь:
«Мне позвонили по телефону, сказали, что звонят из уголовного розыска», - вспоминает Светлана Некрасова. В тот момент она была на работе. Следовательница приехала через 15 минут после звонка. «Мы начали с ней разговаривать, ее разговор со мной начался с того, что она мне рассказала все, что знает про меня. Причем она знала факты, которые невозможно узнать просто так. У меня было ощущение, что она читала мою переписку. У меня было такое состояние, как будто меня держат под колпаком», - продолжила она. «Разве это не психологическое давление? – вопрошает она. – Я считаю, что это психологическое давление». Следовательница еще до предъявления обвинения отцу Глебу «поливала грязью» священника, называла его преступником и «маньяком в рясе», утверждала, что все разговоры о том, что якобы совершил отец Глеб, - это «стопроцентная правда». Она призналась, что ей запретили позвонить отцу Глебу, следовательница сказала, что они боятся огласки, потому что иначе все православные встанут на защиту священника.
Следователь звонит ежедневно, настаивает на привлечении ребёнка к некоему психологическому обследованию, настаивает на том, что мать-де не всё знает о дочери, а психологам она откроется. Отказ от обследования вызвал негодующее обвинение в недобросовестном отношении к воспитанию ребёнка.