vk.com/helvetica "Mathematics, rightly viewed, possesses not only truth, but supreme beauty — a beauty cold and austere, without the gorgeous trappings of painting or music." —Bertrand Russell By Yann Pineill & Nicolas Lefaucheux http://parachutes.tv<br/><br/>
Песня из к/ф "Котовский" (1942) - Одесситка, или Мама, мама, что мы будем делать? Оригинальная версия. Одесситка -- вот она какая, Одесситка -- пылкая, живая...
Мама, мама, что мы будем делать, Когда настанут зимни холода? У тебя нет тёплого платочка, дочка У меня нет зимнего пальта!
Песня из к/ф "Котовский" (1942) - Одесситка, или Мама, мама, что мы будем делать? Оригинальная версия. Одесситка -- вот она какая, Одесситка -- пылкая, живая...
Мама, мама, что мы будем делать, Когда настанут зимни холода? У тебя нет тёплого платочка, дочка У меня нет зимнего пальта!
Наш роман протекает сложно, и лучше бы его не было. На часах – декабрь; когда он закончится, я уеду и больше сюда не вернусь. Я уеду в Россию, я буду иногда приезжать в Нью-Йорк, прекрасный, чугунный, клепаный, стрельчатый, ветреный муравейник, который никогда не спит
«Странная вещь любовь, у нее тысяча лиц. Можно любить что угодно и кого угодно; однажды я любила браслет в витрине магазина, слишком дорогой, чтобы я могла его себе позволить ... Мне нельзя было покупать браслет, я его и не купила, но я любила его, я думала о нем, засыпая; я тосковала о нем и плакала. Потом прошло. Он разжал свои клещи, сжимавшие мне сердце, он смилостивился и отпустил.…
Наш роман протекает сложно, и лучше бы его не было. На часах – декабрь; когда он закончится, я уеду и больше сюда не вернусь. Я уеду в Россию, я буду иногда приезжать в Нью-Йорк, прекрасный, чугунный, клепаный, стрельчатый, ветреный муравейник, который никогда не спит
«Странная вещь любовь, у нее тысяча лиц. Можно любить что угодно и кого угодно; однажды я любила браслет в витрине магазина, слишком дорогой, чтобы я могла его себе позволить <...> Мне нельзя было покупать браслет, я его и не купила, но я любила его, я думала о нем, засыпая; я тосковала о нем и плакала. Потом прошло. Он разжал свои клещи, сжимавшие мне сердце, он смилостивился и отпустил. Какая разница, кто он был? Он мог быть человеком, зверем, вещью, облаком в небе, книгой, строчкой чужих стихов, южным ветром, рвущим степную траву, эпизодом из моего сна, улицей чужого города, заворачивающей за угол в медовом свете заходящего солнца, улыбкой прохожего, парусом на синей волне, весенним вечером, грушевым деревом, обрывком мелодии из чужого, случайного окна.»