Весь концепт "цветной революции" основывается на представлении о том, что материал "политических технологий" легко вкладывается в массовое социальное восприятие, которое, в конце концов, репрезентируется индивидуальными сознаниями. В каждом из них, таким образом, должно быть некоторое "полое место", где внешнее планирование размещает свои готовые "продукты". По существу, вся эта конструкция представляет собой секуляризированный вариант концепции одержимости. Универсальный образ внешней инспирации целиком снимает весь вопрос о "воспитании" (вовсе не обязательно в связи с ним помнить только о "Тезисах о Фейербахе"; в конце концов, это высокая тема всего сократо-платоновского умозрения). Тем самым от политического мышления, в правильном понимании этого понятия, не остается и следа. Что же остается, так это "голая техника", плюс то или иное эмоциональное отношение к ней - от восторженного принятия и желания "поработать в ее ячейках" до алармистки окрашенного чувства обреченности.
В действительности же, то, что именуют "цветными революциями", как раз и представляет собой поиск "политической формы". Наличная форма начинает входить в противоречие с некоторым чувством стиля. Знаменитое высказывание Бродского о "стилевых расхождениях с советской властью", по сути дела, обрисовывают всеобщую картину политической оппозиционности (реальной, а не предъявляемой к оплате в "парламенте"), характерной для массовых обществ, когда "хор" окончательно разуверивается в предписанности властной формы, и начинает оценивать ее эстетически. Растущее отвращение тут не "уговорить" никакой риторической искусностью и не отодвинуть отдельными "социальными достижениями".

В речи президента обращает на себя внимание слово "линейное", привлекаемого для характеристики недолжного способа государственного управления. По существу, это призыв к тому, чтобы сделать государству культурным, сделать нормативной для государственного функционера привычку к культурной рефлексии.
Поясню. При любом определении «культурности», в содержание этого понятия войдет представление о способности приостанавливать импульс к действию, замещая действие размышлением. Ясно, что если «культурность» истолковывать как способность осознавать сложное именно как сложное, то мы придем к тому же итогу. Время «культурного существования» поэтому на всем своем протяжении испещрено «паузами действия». Однако это не свидетельствует о пресловутом «безволии», обвинения культурного человека в фатальной неспособности действовать основывается на недопонимании.
В действительности, именно оттенение действия размышлением придает действию цену. Размышление решающим образом определяет «стоимость действия». Непрерывно же извергаемое вовне «прямое действие» лишено сколько-нибудь значимой меры стоимости, поскольку представляет собой лишь экспозицию частного, истероидно окрашенного, «нутра». Непременность насильственности такого действия обусловлена тем, что вплетенная в него «незрелая» мысль (которой попросту не дали времени созреть) неустранимым образом притягивается к фокусу «всесветного осуждения». Полицейский прищюр - «ужо я!» - и особый вкус к коспирологическим сюжетам – все это «привилегии» того лица, которое навсегда остается лишь «частным», в какую бы общественную или государственную «ячейку» оно не попало.
Культурность государственного механизма означает, что власть не спасает себя от своей несостоятельности безостановочным действием, но научается умному вниманию. Оно вслушивается в общественную жизнь и, «держа паузу», дает обществу возможность перевести свои тревоги и переживания в форму осмысленных запросов. Таково внутреннее существо демократии. Очень похоже, что президент Дмитрий Медведев это существо дела чувствует и хорошо понимает. Его слова и интенции, как кажется, исходят из этого смыслового ядра.

Абсолютное зло, конечно, "существует" - в том смысле, что оно обнаруживает себя как всем знакомая установка. Абсолютное зло "формально", это некий принцип. Оно показует себя как любая форма замещения человека произвольно выбранной формой реальности - биологической, космической или социальной. Перед нами стоит универсальный опыт расчеловечивания, исторически себя показующий и внутренне "убедительный" - как несмолкающий шепот.
"Не вода ли я?", - спрашивает себя человек, решившийся на разборку своего человеческого естества. Преступление приходит следом с неумолимостью логического вывода - как та "великая сила", которая родилась в Раскольникове, когда падающий топор уже перестал нуждаться в его неотвратимо слабеющих руках.

"Ураганное" вхождение (при всей стилистической невозможности такого события) Михаила Прохорова в политику говорит об одном: мозаика нашего политико-экономического континуума готова распасться, чтобы сложиться - заново и самым неожиданным образом. Каждый камешек в этой мозаичной структуре имеет двойной цвет: повернешь одним краем - бизнес, другим - диспозиция политического действия. Это, в общем, нормально для нашей "подростковости": политический субъект еще только пытается постичь себя. Здесь неуместно говорить о "сращивании" власти и бизнеса, поскольку сращиваться могут только величины, предварительно определившие себя в своей особости. Именно этого пока не случилось, поскольку не могло так случиться.
Ясно, что, "уйдя из бизнеса", Прохоров движим одним - стремлением развести полюса бизнеса и политики. Причем - сделать это быстро. Вопрос о скорости этой ключевой метаморфозы - единственно серьезным образом определяет общественно-политическую повестку.

Оставьте комментарий
"Ураганное" вхождение (при все стилистической невозможности такого события) Михаила Прохорова в политику говорит об одном: мозаика нашего политико-экономического континуума готова распасться, чтобы сложиться - заново и самым неожиданным образом. Каждый камешек в этой мозаичной структуре имеет двойной цвет: повернешь одним краем - бизнес, другим - диспозиция политического действия. Это, в общем, нормально для нашей "подростковости": политический субъект еще только пытается постичь себя. Здесь неуместно говорить о "сращивании" власти и бизнеса, поскольку сращиваться могут только величины, предварительно определившие себя в своей особости. Именно этого пока не случилось, поскольку не могло так случиться.
Ясно, что, "уйдя из бизнеса", Прохоров движим одним - стремлением развести полюса бизнеса и политики. Причем - сделать это быстро. Вопрос о скорости этой ключевой метаморфозы - единственно серьезным образом определяет общественно-политическую повестку.