Отклики современного свободного мира, ещё умеющего читать, свидетельствуют, что из всего литературного наследия русских на массового западного читателя произвели впечатление только Александр Герцен и Лев Толстой. Именно их фамилии иногда мелькают в памяти большинства простых цивилизованных жителей и западных учителей русского языка и литературы.
Оба великих представителя русской литературы, особо милые умам свободных западных жителей, сумели написать так много букв, что те до сих пор не вмещаются в переносные электронные планшеты для дорожного чтения.
А сколько комбинаций из букв этим двум гениям удалось создать!
Герцен известен просвещённым западным жителям тем, что задался сакраментально-риторическим вопросом «Что делать?». После которого Запад получил по хлебалу (русское слово, не понятное жителям, предпочитающим гамбургеры жидкой пище) Великой Октябрьской Социалистической революцией. Что научило специалистов по России задавать этот вопрос с правильной риторической интонацией, не требуя от русского народа на него отвечать здесь и немедленно, и, тем самым, снижая вероятность кровавого русского бунта, бессмысленного и беспощадного.
И для свободных западных жителей совершенно не важно, что работу под названием «Что делать?» написал не Герцен, а Чернышевский. Просто потому, что фамилия Герцен короче, легче пишется и не является русской. А Чернышевский слишком трудно и пишется и произносится.
Чудовищные дикарские русские фамилии!
Ради справедливости необходимо отметить, что словарный запас Герцена составил около двадцати пяти тысяч слов, а графа Толстого – всего лишь пятнадцать тысяч. Но это уже в сотни раз превосходит любой запас западного среднестатистического жителя, и потому читать новые слова ему очень интересно. А вот понимать, в силу истинной свободы слова, вовсе не обязательно. Потому что свобода слова и свобода мысли вовсе не являются одним и тем же.
Ларс фон Триер, например, знает, о чём идёт речь и не даст солгать.
Это является главным достижением демократии, в чём и состоит истинная свобода западного образования и просвещения.
В отличие от Герцена, Толстой потрясающе подробно и совершенно профессионально описал право первого раза в нетленном рассказе «Баня», заложив основы западной сексуальной революции. Запад до сих пор снимает многочисленные экранизации в самых различных вариантах ремейков этого нетленного творения гениального русского классика, приобщаясь к миру прекрасного.
Магазины видео для взрослых могут подтвердить.
И правозащитники ликуют, осознавая истоки зарождения типичного западного права, описанные столь доступно и для всех.
Конечно, если бы Толстой не писал свои романы частично на вульгарном французском, а хоть изредка читал Пушкина, использовавшего более сорока трёх тысяч русских слов только в своих повестях и рассказах, то графский словарный запас мог увеличиться вдвое.
Но у классика не было времени читать, ведь он был великим русским писателем! Как мастерски у него получалось повторять многие слова на каждой странице и в каждом абзаце!
Продвинутые западные жители всегда будут благодарны этому русскому гению, потому как задача поиска знакомых слов несказанно упростилась. Если только не читать отрывки на его невыносимом французском. А если бы свободные западные жители ещё и свободно владели русским языком в пределах трёх классов дореволюционной церковно-приходской школы, они могли бы в оригинале перечитать «Книгу для детей», написанную классиком с огромной любовью к своим маленьким читателям. И получили бы несколько дополнительных толчков для очередных революционных прорывов во всех областях знаний. Как в отношении животного мира, так и в способах любви к детишкам. Удивляет лишь, что любящие русские матери стараются эту детскую книгу держать от своих чад как можно дальше. Крестясь на иконы и недобрым крепким словом поминая демократа Чикатило.
Просто какие-то нецивилизованные русские бабы.
В общем, Запад признаёт классиками лишь двоих революционных писателей. Хотя с удовольствием говорит всё что угодно при совершенно свободных, то есть не зависимых от автора и его творчества, рассуждениях о романах Фёдора Достоевского, никогда не читанных западным массовым жителем.
О романе графа Толстого «Война и мир» западный обыватель тоже мало что может рассказать, потому как слишком много «букафф». Да, впрочем, и русским романом его вряд ли можно назвать. Ведь он тоже наполовину писан французским языком. Что говорит о чуть ли не родственной связи франкоговорящей русской знати со своим русским народом. О других русских писателях продвинутый западный житель ничего не знает.
Некогда.
Так как на днях выходит очередной комикс о человеке-пауке.
Что касается Набокова, написавшего инструкцию к применению под названием «Лолита», то Ватикан не признает его типичным русским писателем до тех пор, пока цивилизованные западные священники не проверят все описанные им психологические экзерсисы на личном опыте с девочками и мальчиками девяти-тринадцати лет.
А пока можно признать Набокова разве что писателем русскоязычным.
Слишком он по-западному цивилизован...